стороны парней.
— Ты все еще хочешь пойти ко мне в комнату? — спросила я Харлоу, когда мы шли.
— Если ты не против.
К тому времени, как мы поднялись на лифте в мою комнату, у нас совсем не осталось сил. Нам было все равно, когда мы раздевались друг перед другом. К тому моменту все наши запреты исчезли. Мы почистили зубы рядом в ванной, и было приятно, что кто-то был рядом со мной.
После этого мы забрались в постель и прижались друг к другу, я могла понять страстное желание Александра, его потребность быть с кем-то и просыпаться с ним в одной постели.
Когда я засыпала, образ лже Александра всплыл в моей голове, и у меня возникло тревожное чувство, что это был кто-то, связанный со мной. Ко всему, через что мне пришлось пройти.
Какая-то мысль промелькнула у меня в темноте, но прежде чем я успела ухватиться за нее, я провалилась глубоко в чернильную тьму, и все было забыто.
Глава 16
Сначала я не знала, как спросить Викторию об инциденте с поддельным Александром.
Следующее утро после вечеринки я проспала, проснувшись только для того, чтобы попрощаться с Харлоу, у которой был какой-то утренний ритуал для Низших. Я быстро завернулась в одеяло и снова заснула.
Позже в тот же день, когда я, наконец, высунула голову из своей комнаты, я увидела Викторию в коридоре, разговаривающую с одной из новых учениц. Мне захотелось прижать ее к стене и потребовать объяснений, но я боялась того, что это могло бы рассказать обо мне. Я боялась, что это нарушит хрупкое равновесие, которое мне удалось обрести в Кримсон. Я нашла способ сохранить неустойчивое равновесие между миром, который был у меня в воспоминаниях, и миром, по которому я ходила каждый день.
Теперь между ними был наведен мост, и я находила в этом утешение, не возвращаясь во тьму, но все еще не в состоянии полностью осознать странность своей реальности.
— На что ты смотришь? — спросила Виктория, прерывая тираду, которую она произносила в адрес новенькой.
— Серьезно, Уиллоу, что, черт возьми, с тобой сейчас не так?
Она задавала мне этот вопрос тысячу раз с момента аварии и выхода из комы, и у меня был тот же ответит, что и тысячу раз.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — ответила я. Я уставилась на нее, прищурив глаза и сосредоточившись на ней, как будто я могла видеть ее насквозь рентгеновским сканом, чтобы узнать, что она делала с лже Александром. Вместо этого я просто увидела ее сердитый взгляд в ответ, поэтому я захлопнул дверь.
Я закончил собираться, и к тому времени, как я отправилась на поздний завтрак в столовую, её уже не было.
Я избегала ее еще несколько дней, но в пятницу мы встретились для совместного лечения, и я не смогла сдержаться.
Мы сидели в приемной, а доктор Норрис отвлекся ровно настолько, чтобы напомнить нам, что мы не так уж важны. Медсестра Флора вышла за дверь, чтобы подготовить наши комнаты, и мы застряли в кругу бессмысленных разговоров о прошедшей неделе.
— Я не понимаю, почему ты все еще ведешь себя так, будто слишком хороша для наших занятий, — пожаловалась Виктория.
— Странно, что ты думаешь, что ты выше этого. Что бы ты еще выбрала? Бизнес? Химия? Физика?
Она фыркнула, как будто это была самая нелепая вещь в мире, но на самом деле когда-то я очень сильно интересовалась физикой, я была в этом уверен. По крайней мере, я мечтала об этом, ведь в мире, где у нас с Люком была квартира и кот, Ром был мертв, а я никогда не слышала ни об Александре Ремингтоне, ни о Виктории Лейтон.
Я вздохнула, готовясь к ее истерике.
Но я устала быть нежной с ней, бояться, что скажу что-нибудь не то. Между Викторией и отцом Александра, старшим Ремингтоном, существовала связь, и это всегда заставляло меня нервничать. Он обладал силой, способной разрушить мою жизнь. Он мог щелкнуть пальцами и отправить меня обратно в Яму, или он мог отменить свадьбу с Александром и все испортить. Он знал, что на каком-то уровне контролирует меня, и Виктория пользовалась этой властью, просто находясь рядом с ним.
Боже, я надеялся, что они не трахаются, иначе мой следующий шаг вызвал бы шок у всех, кто находится на вершине пищевой цепочки Ремингтона.
— Тебе когда-нибудь приходило в голову, что я чертовски хороша для тех дерьмовых курсов, на которые они нас заставляют ходить? — огрызнулся я.
— Признайся. Даже тебе, должно быть, надоело узнавать, как устроить успешный званый ужин для своего мужа-бизнесмена. Или как это было, фехтование? Какого хрена они вообще этим занимаются, если нам это никогда не понадобится?
— Нам это может понадобиться. В этом-то и суть, гений! — огрызнулась она в ответ. — Ты знаешь, что случилось с той семьей? Их убили, потому что они были беззащитны. Нам никогда не придется быть беззащитными.
— Знаешь, что еще могло бы помочь нам обезопасить себя? — спросила я. — Если нам дадут власть. Позволят нам работать или владеть бизнесом. Заниматься исследованиями и строить карьеру. Сделают нас всех равными, а не только Высших людей. Можешь себе представить?
Она усмехнулась и скривила губы в отвращении. Ее голубые глаза наполнились гневом и подозрением.
— Почему ты так говоришь? Ты знаешь, что происходило, когда все были равны? Великие войны — вот почему мы потеряли половину планеты и, в первую очередь, получили Низших. Боже, Уиллоу, где ты была?
— Как мы получили Низших? — спросила я, потому что мне всегда было интересно, но ни одна из женских исторических книг не охватывала никакой важной истории. Все они были о событиях, которые женщины устраивали, чтобы побудить нас стремиться к величию как домохозяек.
— Они прибыли из разрушенных стран, — вздохнула она. — Ты это знаешь. Почему ты спрашиваешь?
— Я хочу услышать, как ты это скажешь, — сказала я ей. — Я хочу знать, как много ты понимаешь.
Она снова вздохнула и издала
