которая при таких масштабах от участвующих в подготовке псионов не оставит даже пепла. Согласно моим прикидкам, бабах должен получиться на уровне двадцати килотонн плюс-минус, а это довольно-таки много. Я такое, может, и переживу, попросту стабилизируя материю вокруг себя, но обычным псионам такой фокус светит разве что во снах. Возможное исключение — это шестые ранги, но с ними даже я пока не встречался, чего уж говорить о совместных тренировках?..
— Внимание на экран. — Экранов тут действительно было много, и все они транслировали картинку с точки, определённой в качестве мишени. Благо, я мог не вглядываться в эту мешанину пикселей, а спокойно созерцать всё через ноосферу и собственное восприятие.
А снаряд тем временем был завершён, — всего-то три минуты на всё про всё, — и запущен в цель. Сами псионы, устроившие сие безобразие, поспешили укрыться в фортификационных сооружениях, в значительной мере заглублённых. Мы же, находясь на почтительном расстоянии, могли особо не дёргаться. Разве что стекло, позволяющее наблюдать за полигоном напрямую, затемнилось, ставя в приоритет сохранение зрения наблюдателей. Хвала восприятию и ноосфере, мне такие костыли были без надобности, ибо наслаждаться столь сомнительными видами — значит быть маньяком. Мне же был интересен в первую очередь сам подрыв и его воздействие на окружающее пространство, так что я не маньяк, а исследователь. Так-то!
Сфера, наконец, добралась до изначально определённой точки в полусотне метров над целью — потрёпанным зданием-мишенью, коему, похоже, досталось на предыдущих учениях. К этому моменту я уже ускорил сознание сверх всякой меры, и потому смог запечатлеть начавшиеся разрушения в мельчайших деталях, начиная от распространения плазмы высокотемпературной, снёсшей здание вплоть до фундамента и распространившейся в радиусе трёх сотен метров, и заканчивая низкотемпературной — пламенем, радиус распространения которого за счёт влитого в сферу кислорода под высоким давлением достиг двух с половиной километров. Мощнейшая ударная волна пошла дальше, и будь здесь здания, люди или растительность — не осталось бы ничего и никого.
— На практике дальность полёта «снаряда» можно увеличить с продемонстрированных пятнадцати километров до ста-ста двадцати. И перехват сферы — задача почти невозможная. Взрыва избежать точно не выйдет. — Мужчина, дождавшись, пока последняя камера начнёт показывать сугубо чёрно-белый шум, повернул голову и посмотрел на меня, словно бы надеясь увидеть что-то сквозь маску. — Надеюсь, вы удовлетворены увиденным, господин агент. Хочу акцентировать ваше внимание на том, что мои подчинённые не совершили ни одного промаха…
— Я обязательно учту это, генерал. — Ну, ни разу не удивительно, что он принял меня за некоего проверяющего. Кто ещё будет совать свой нос в каждую дырку, расспрашивать обо всём подряд и отказываться от ещё в самом начале предложенных «привилегий»? — Но у меня есть ряд вопросов…
— Я весь внимание, господин агент…
Естественно, я получил ответы на все свои вопросы.
Но закончился ли на этом день?
Конечно же нет…
* * *
Странное, царапающее обратную сторону черепной коробки ощущение грядущих проблем, от которого невозможно было спрятаться, преследовало меня весь день. Субъективно — не один год, отчего к вечеру оно стало ощущаться как нечто фоновое, постоянное и привычное. Но сейчас оно вспыхнуло с новой, утроенной силой, вопреки всем моим попыткам проигнорировать это странное, беспричинное беспокойство, с головой уйдя в работу…
Грызун спал мёртвым сном и ничего не чувствовал, пребывая в блаженном неведении относительно своего текущего состояния. Тела как такового у него не было, и лишь моя воля поддерживала кровоток между разнесёнными в разные стороны, подвешенными в воздухе и частично разобранными органами. Всё это функционировало, требовало не так уж много усилий на своё поддержание и внушало надежду на то, что даже с фатальными повреждениями я смогу прожить сколь угодно долго или, по крайней мере, не умереть до получения квалифицированной помощи. Я научился фильтровать и снабжать кровь кислородом безо всяких органов, так что чисто теоретически мне кроме мозга и запаса этой жидкости ничего было и не нужно. Нервные окончания я мог «приглушить», а где надо было для спокойствия мозга как органа — сымитировать отклик, что, конечно, само по себе было куда сложнее и затратнее, — как в плане энергии, так и в плане «мыслительного ресурса», — поддержания в рабочем виде всей остальной требухи. Это вновь заставляло задуматься над тем, нужен ли мне мозг, но я всё ещё не мог с уверенностью сказать, что его назначение в сложной сцепке с псионическим сознанием мною всецело изучено. Какие-то его функции я уже осознал и мог ими осознанно управлять, как, например, недавно начал делать с подавлением потребности во сне, но полный отказ от органа пока не виделся мне реальной задачей. Да и если мне прострелят висок, то совсем не факт, что я успею «подхватить» оборвавшиеся ниточки управления телом. Или это вообще не потребуется, и я продолжу существовать в отрыве от бренной тушки… проверить, естественно, не на ком, ибо я такой один, а себя таки слишком жалко.
Ещё раз окинув взглядом экспозицию с крысой в главной роли, я коротким волевым импульсом умертвил зверюшку, после чего не менее быстро испепелил всё, что некогда ею было. Прах нашёл пристанище в отдельном пакете, в нём же отправившись в мусорное ведро, а я покинул лабораторное помещение, нашедшееся в недрах главного крыла академии и отданное мне в единоличное пользование. Захотелось побыстрее вернуться домой, проверить Ксению и удостовериться, что интуиция верещит не из-за некоей угрозы, над ней нависшей. По этой причине я даже не стал выходить как нормальный человек, воспользовавшись окном под потолком, открыть и закрыть которое телекинезом было элементарной задачей. Дальше — больше: элементарное искажение фотонов и воздушных потоков, и вот уже я лечу по небу, будучи невидимым для глаз и ряда самых распространённых приборов. Заметить меня всё ещё было можно, но уже не столь просто, как если бы я просто летал, как в первые дни после пробуждения.
Зачем такие предосторожности? А всё из-за того же неприятного ощущения опасности, которую я в упор не видел, по третьему кругу осматривая академию и прилегающие к ней территории. Впервые за столько времени я в некотором роде ощущал беспомощность, хоть и полностью контролировал всё вокруг себя. Десять метров? А тридцать не хотите? Пятьдесят? Сто? После «контакта» с ноосферой я избавился от прежних ограничений, но всплыла иная, известная всем прочим проблема: чем дальше — тем ниже КПД воздействия, и тем больше потерь в виде образующегося Пси. Изначально потери были
