туда-сюда мотаться ему, «пель» его знает…
Вода в саркофаге была темна, как в глубоком колодце. Ни соринки, ни мушки, ни листика на дне, вроде все попадая, как в омут исчезало бесследно. Саня набрал побольше слюны, но передумал и побрел прочь с равнодушием обреченного, вот только на что, он пока не понял.
Через Смоленский мост неслись автобусы и машины, громыхали, дымили, но за воротами обоих кладбищ жизнь почтительно замирала перед смертью. Тенистые острова тишины и покоя будто шептали: жизнь — свеча трепещущая, трескучая когда-нибудь догорит, возможно погаснет, не дойдя и до середины, если тот кто вдохнул ее в нас, захочет выдохнуть раньше срока.
Солнце струилось по листве и падало на крест, освещая дату рождения возлюбленной. Даты смерти по-прежнему не было. Становилось невыносимо душно. Запах земли, цветов, травы перемешивался в тугом воздухе дурманя и тревожа. Мгновеньем ему послышался тихий шепот… Нет. Это над головой шелестели листья. Санек смахнул ладонью с перекладины креста белый пух… и снова шепот… и этот шепот испугал его, так что задрожали ноги. Он был уверен, что за ним, похолодевшим от ужаса, кто-то стоит. Так и есть! В двух шагах позади. Лицо скрывала плотная вуаль. Легкий шарф развивался превращаясь то в перламутровых змеек с золотыми раздвоенными языками, шипящих, как газ в горелке, то снова обретал форму невесомой прозрачной ткани. От дамы тянуло гнилым погребом, зловонным болотом и чем-то еще неописуемо мерзким, таким, что хотелось выдохнуть и никогда не вдыхать.
То что дед Артюхин водится со всякой нечистью, Санька давно перестало удивлять. Но вот то, что эта нечисть привязалась к нему пугало похлеще пистолета.
Неожиданно мадам Домински подпрыгнула, словно под ее ногами просвистела скакалка и исчезла.
— Твою пасть… — с ненавистью прошептал Санек почти неживой, почти убитый. Ему хотелось одного — домой! Вот только где тот дом…
К воротам кладбища подъехала маршрутка. Вспотевшие граждане обмахиваясь и отдуваясь выгрузились на волю из душной коробочки газельки и направились к месту своего паломничества. Последний пассажир замешкался, глотая воду из небольшой пластиковой бутылки, но подгоняемый женой, плеснул себе в лицо остатки и бросил ее в урну, но промахнулся.
Саня поддел ногой пустую тару и тут его точно кирпичом ошарашило. Он подхватил бутылку и рванул обратно через мост на Лютеранское к саркофагу Березкина. Живая та вода или мертвая теперь без разницы. Пить он ее не собирался, а вот окатить мадам Домински при встрече не помешало бы. Хотя для таких целей скорей подошла бы святая, только Санек об этом и не догадывался.
Кое-как, не замочив пальцев, он нацедил почти пол-литра, плотно прикрутил крышку. Мутновато-рыжая субстанция похожая на чай колыхалась в бутылке, когда Саня, крепко сжимая ее в потной ладошке, шел через Дворцовый мост, мимо бирюзового Эрмитажа, по Миллионной… Он шел куда несли ноги, оттягивая момент возвращения в другой Питер и почему-то уже не сомневаясь, что туда ему и дорога. Затеряться в привычном городе среди множества покорных судьбе ему теперь не удастся. И виной тому этот чертов порошок Пеля! О барышне Серёдкиной старался не думать, а оно все думалось и не шло из головы, из огорченного сердца: «Да неужели… неужели… не может быть…»
Ослепленный невеселыми мыслями Санек незаметно оказался на Марсовом поле и замер. Обычно немноголюдное и спокойное, как все погосты, теперь оно колыхалось людскими волнами и реяло флагами. Черный ОМОН в мотоциклетных шлемах едва сдерживал толпу, рвущуюся навстречу Сане. Толпа напирала все яростней и, наконец, нашла слабое звено. Цепь разомкнулась, в прореху хлынул поток несогласных сограждан.
Его отбросило к стене, но тут же зацепило и поволокло людское море прямо к Зимнему. Не успев разобраться в подробностях, Саня почувствовал обжигающий удар по хребту. Трое в черном навалились, подхватили под руки и понесли вперед. Он не сопротивлялся. Покорно зашел в автобус и приткнулся на задним сидении, крепко сжимая бутылку. Как никогда теперь хотелось свалить из привычного Питера. Санек прислушался к своему телу — нет, не болит: голова ясная, в животе порядок.
Автобус наполнялся людьми, все больше молодыми, смешливыми, бойкими. Да и кто еще попрет наперекор властям с запрещенным митингом. Из разговоров он понял, что теперь их отвезут в отдел для составления протокола. А дальше суд, штраф или работы на благо общества, суток на пятнадцать. Денег у Сани не было, как и желания работать даром.
— … паспорт заберут, проверят… если были задержания повторно можешь огрести и по УК. А так административка… — со знанием дело объяснял парень сидевшему рядом новобранцу-протестанту. — А ты что такой траурный? Что у тебя там? Кола? Чай? Дай глотнуть, а то в глотке пересохло.
Парень уже положил руку на бутылку, видно не сомневаясь в положительном ответе. Тут ведь все одна сущность, общность, семья. Одно дело делают. Если бы он только знал на что позарился!
Саня дернул бутылку из-под чужой лапы и отвернулся, уставившись в окно.
Их отвезли в полицейский участок. Часа два мариновали в тесном коридоре, вызывая поочередно для составления протокола.
В преддверии неминуемого кошмара, Санек ерзал на стуле. То, что он в картотеке, или как-там у них называется сводная таблица преступного элемента, сомнений не было. Сейчас предъявит им паспорт и — амба! — Чепухин Александр Невзорович задержан при попытке проникнуть в полицейский участок в одних трусах, совершил побег при задержании и вообще его место в дурке рядом с дедом Артюхиным.
— Можно в туалет? — обратился он к дежурному сержанту, но тот по старой доброй традиции ответил, что разрешает сходить ему в бутылку, тем более опыт уже имеется. Шутка полицейского рассмешила только его и парня, просившего попить в автозаке.
Саня запустил руку в задний карман нащупал паспорт и незаметно вытащил. Обронил бутылку и та закатилась под стул. Операция прикрытия заняла несколько секунд. Не вставая он наклонился, делая вид, что ищет бутылку, и согнув желобом корки, сунул в кроссовок документ.
— Следующий! — скомандовал сержант. Санек поднялся, потому что остался один без протокола. — Стоп! — преградил ему путь полицейский, когда из кабинета вышел офицер и направился к двери с надписью «Служебное помещение». Изнутри щелкнула задвижка.
— Разрешите в туалет! — ринулся он навстречу отлившему. — Я мигом. У меня недержание! — Соврал так убедительно, что офицер кивнул в сторону сержанта, и тот нехотя приказал: «Иди. Две минуты. Не запираться!».
Какие минуты! Тут секундное дело. Залетев в туалет, Санек мигом открутил крышку
