Стормса нашим самым щедрым меценатом. Если это и правда его жена, мы возьмем этого мерзавца за самое нежное место и будем сжимать, пока он не завизжит. Но сперва надо разобраться с девочкой.
От его слов по спине прокатывается волна холода. Я чувствую, как внутри начинает нарастать чудовищный страх и понимаю, что бежать мне отсюда некуда. Остается только стоять и смотреть на безобразного старика, слова которого не сулят ничего хорошего.
— Пытать ее ни к чему, ваше святйшество, — слышу я голос Блэйка. — Я думаю. она сама все расскажет. Я чувствую, что она говорит правду. А у меня есть опыт.
— Опыт у тебя есть, греховодник… Об этом я наслышан… А я смотрю, тебе она пришлась по душе и ты совсем размяк, инквизитор Блэйк. Ну хорошо. Если ты не хочешь это делать. Можно поручить допрос кому угодно другому.
— Нет, — резко говорит он, — я сам все сделаю. Я ее нашел, я с ней и разберусь.
Епископ громко втягивает носом воздух.
— У нее дурная кровь. От нее за версту несет лесной магией. Ты уверен, что сможешь отличить ложь ведьмы от правды? Уверен, что она не очарует тебя и не заставит перейти на свою сторону? Уверен, что сердце твое не дрогнет?
— Если она лжет, я узнаю об этом. Если она перевертыш, я выведу ее на чистую воду. Мне уже не раз доводилось иметь дело с такими, как она.
40
— Пойдем, — сухо говорит мне Блэйк, после того, как епископ отпускает мою руку.
— Надеюсь, ты меня не разочаруешь, мальчик мой, — скрипучим голосом бросает нам в след епископ Финч.
— Надень капюшон, — говорит Блэйк, когда мы выходим в коридор, — здесь могут попадаться адепты. Лучше им тебя не видеть. И не дергайся, далеко все равно не убежишь.
Я смотрю на клем, которую он держит на руках, легко, словно та ничего не весит и понимаю, что стоит мне сделать шаг в сторону, он вырубит меня так же, как и ее из за проклятого камня, висящего у меня на шее.
Он долго ведет меня по коридорам, пока мы не останавливаемся перед одной из дверей. Он толкает ее и заходит внутрь красиво украшенной комнаты, на полу которой лежит уютный ковер, горят свечи, а в камине потрескивают дрова, разгоняя вечернюю прохладу. Он кладет Клем на кровать и выводит меня из комнаты, не забывая запереть ее ключом.
— Что это за место? — спрашиваю я, пытаясь не думать о том, что говорил епископ.
— Твоя подруга будет жить здесь. Не волнуйся, никто ее не обидит. Но пока она не освоилась и не поняла наших правил, она будет жить под замком. Ей предоставят хорошие условия. Гораздо лучше, чем у нее были когда-либо. Она будет довольна.
— И сюда будут приходить эти мерзкие старики, чтобы пользоваться ею? — говорю я, зло глядя в глаза Блэйку.
— Ее ждет участь куда лучше твоей, Элис. Так что я бы на твоем месте беспокоился не за нее.
— Подонок.
— Спасибо, это я уже слышал.
— И куда ты ведешь меня?
— Я задам тебе несколько вопросов.
— Кажется, это не совсем то, о чем мы договаривались.
— Тебе бы стоило упомянуть раньше о том, кто ты такая.
— А ты не спрашивал.
— И ты не посчитала важной деталью то, что ты жена одного из самых могущественных драконов?
— Так значит ты веришь мне?
Он пожимает плечами и заводит меня в прохладную комнату, заставленную какими-то столами. В воздухе витает тошнотворный запах железа и крови и я застываю на пороге, не в силах продвинуться дальше.
— Иди вперед и садись на тот стул.
— Я не буду…
— Быстро, я сказал. Иначе будет хуже. Мне не хочется заставлять тебя силой, но если ты вынудишь меня, я это сделаю.
Я всхлипываю, чувствуя, как к горлу подступает комок. Смотрю на свои трясущиеся руки, исцарапанные епископом и поднимаю взгляд на Блэйка.
— Зачем тебе все это? — спрашиваю я. — Ты ведь не такая сволочь, как этот Финч. Я вижу, что в тебе есть что-то хорошее, что-то человечное. Неужели ты станешь пытать меня?
Он подходит ближе и поднимает мою голову.
— Ну, смотри. И чего хорошего ты во мне увидела, девочка?
Я смотрю в его мужественное лицо, в его глаза, в глубине которых прячется едва заметная искра смеха и не верю в то, что он правда может сделать то, что приказал ему епископ.
— Твои глаза, — говорю я, — они не злые. Я не поверю, что ты можешь пытать беззащитных.
— Ты возомнила, что знаешь обо мне больше, чем знаю я сам?
— Скажи, что это не так.
Он качает головой и отпускает мой подбородок, отворачиваясь от меня. Склоняется над столом и упирается в него руками, словно тяжело о чем-то раздумывая.
— Блэйк, помоги мне, — говорю я, рискуя тронуть его за плечо, — я должна вернуть их.
— Кого?
— Моих дочерей. Я должна быть с ними. Я не знаю как, но должен быть способ.
— Так ты хочешь отомстить своему дракону?
— Месть мне ни к чему, — говорю я, — я только хочу забрать дочерей, а он… Жизнь его накажет, рано или поздно. Моя мать, умирая, сказала, что он пожалеет, если с моей головы упадет хоть один волос.
— А он обрил их сразу все… — усмехается Блэйк. — Твоя мать была ведьмой, как и ты. Хорошо, что ты сама призналась.
— Она не была…
— Да, а ты не умеешь приручать диких волков, Элис.
— Я не знала, что у меня есть такой дар.
Блэйк молча разворачивается и подходит к горящей жаровне, на которой лежат раскаленные железки.
Его лицо озаряется зловещим светом красных углей, когда он достает клещи, раскаленные добела.
— Сейчас ты будешь кричать, — говорит вдруг Блэйк. — Кричать так громко, словно я пытаюсь выдрать тебе ноготь вот этими раскаленными клещами.
— Что? — делаю я шаг назад и закрываюсь руками.
— Они должны слышать.
Он приближается ко мне так близко, что я могу ощущать на своей щеке его горячее дыхание.
— Кричи, девочка, вспомни, как ты рожала свое дитя, и поверь в свою страдание, словно оно реально. Воскреси в воспоминаниях всю свою боль, все свое отчаяние, всю обиду, что тебе причинили и кричи так громко, как только можешь. Умоляй меня, плачь и дрожи. Они должны поверить.
От шепота Блэйка по всему моему телу бегут мурашки. Я зажмуриваюсь, чувствуя, как его рука ложится на мою шею.
— Воскреси свою боль, если хочешь вернуть их, Элис.
41
