«Бьюкенен».
— Вот черт! — отворачиваюсь, охваченная паникой.
Хочется спрятаться, куда угодно, хоть под стол, только бы не встречаться с преподавателем и его новой подружкой.
— Что с тобой? — Соколов смотрит на вход, хочет понять, что же меня так напугало. — Кто это?
От эмоций у меня сдавливает легкие, хочу сделать вдох, а ничего не выходит. Еще никогда такого не чувствовала. Может, виноват алкоголь?
Как назло, Аксенов и его белобрысая подружка в платье, больше похожем на ночнушку, садятся за только что освободившийся столик прямо напротив нашего. Виктор Максимович одет в свободную футболку и джинсы, похож в этой одежде на студента-выпускника или стажера какой-нибудь компании, но никак не на титулованного преподавателя, кандидата филологических наук.
— О, так это он, что ли? — бровь Соколова вздымается вверх, в глазах искриться веселье. — Твой ненаглядный «царь-цензор»? В жизни он не смахивает на холеного пижона, как на фотках…
Лешины комментарии и напускная веселость никак не помогают, только злят. Мне хочется убраться из бара и не видеть, как молодой мужчина обхаживает свою подружку, трогает ее и вообще смотрит на нее так, как ни разу не смотрел на меня… теперь я сомневаюсь, что вообще когда-нибудь посмотрит.
— Мы можем уйти отсюда? — еле выговариваю я, неосознанно хватаясь за руку Соколова.
— Ну уж нет, Ермакова, — серьезно заявляет он и придвигается ближе ко мне. — Я не дам тебе бежать, поджав хвост. Ты не такая.
— С чего ты взял? — еще больше злюсь. Я-то надеялась, что он поддержит меня. Друг еще, называется! — А может, я именно такая?
Соколов качает головой и смотрит, как будто заглядывает в самую душу.
— Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, Ермакова. И не надо делать вид, что ты не догадываешься почему.
Он с невозмутимым видом допивает свой лимонад, а потом с шумом ставит его на стол.
— Пойдем! — берет меня за руку и тянет в сторону бара, — я знаю, что тебе поможет.
— Еще один аквариум, и я в нем утону с позором, отвечаю!
Леша останавливается прямо напротив бармена и говорит ему, подмигивая:
— Этой девушке нужно срочно помочь забыть бывшего.
— Он мне не бывший… — слабая попытка, можно сказать никакая. Я опираюсь на барную стойку и покорно жду.
— Как на счет «мозгодробилки»? — парень за баром с хитрой ухмылкой добавляет кучу ингредиентов в шейкер и переглядывается с Соколовым.
— Что-то мне не очень нравится семантика этого названия…
— Ермакова, не умничай, — Леша кладет теплую ладонь мне на поясницу, как бы невзначай, а у меня захватывает дыхание. Он наклоняется к моему уху и шепчет, обдавая кожу горячим ветерком от дыхания. — Доверься мне.
Что там они говорили о «мозгодробилках»? Я еще не пробовала этого коктейля, но уже поплыла!
Передо мной появляется стакан со льдом. Бармен с пафосом наполняет его жидкостью ярко розового, почти неонового цвета. Я забираю ледяной стакан, полный до самых краев и осторожно несу к нашему столику. Ноги едва меня несут и почему-то вообще не гнутся. Соколов выхватывает коктейль у меня из рук и с улыбкой провожает к моему стулу:
— Полегче, хвостик, — его рука снова оказывается на моей спине, как будто там ей и место. — А то аж полетела, ты погляди!
Мы садимся обратно за стол, и я пробую коктейль, но в этот момент нечаянно пересекаюсь взглядом с Аксеновым. На вдохе делаю большой глоток и захлебываюсь. Я кашляю, как ненормальная, закрываю лицо руками, крепкий напиток идет носом.
Соколов протягивает мне кучу салфеток и ржет:
— Начинаю беспокоится, что в своем стремлении напоить тебя, могу нечаянно даже убить!
Я не могу говорить несколько минут и отворачиваюсь, чтобы больше не видеть не преподавателя, ни Соколова. Позор, какой позор!
Прихожу в себя и хватаюсь за коктейль с твердым намерением напиться. Если раньше у меня были сомнения, то теперь меня уж точно ничего не удержит.
— Что там с твоим кризисом? — напоминает Соколов, придвигаясь ближе. У того, кто стоит за пультом и ставит музыку видимо что-то со слухом. Он решает, что она звучит недостаточно громко и накручивает рычаг на максималку. — Это ему ты не можешь отказать?
Я смущаюсь каждый раз, когда Леша наклоняется к моему уху. Его близость вызывает во мне ощущения, которые я никогда прежде не испытывала. Он сидит ко мне вполоборота, как будто загораживает своим телом от толпы людей вокруг. Мы оказываемся в маленьком тесном мирке, и я чувствую себя в безопасности за его широкими плечами.
— На меня как-то внезапно навалилась куча обязанностей, — я с благодарностью смотрю на него. Кто и кого в действительности спасает в этот вечер? — Поначалу в «Цензорах» я занималась только редакцией. Потом начала читать авторов, которых В-виктор Максимович отбирает для нас…
Произнося имя Аксенова у меня язык заплетается, Леша хмурит лоб, так что на нем образуется одна большая вертикальная морщинка. Может, ему кажется, что он отлично справляется с эмоциями и не показывает никакого отношения к мужчине, который мне нравится, но я-то вижу, что это не так.
Не знаю, что меня побуждает на это, но я поддаюсь порыву и тянусь к лицу Соколова. Касаюсь пальцами морщинки на его лбу и нежно разглаживаю. Леша перестает дышать и смотрит на меня не моргая до тех пор, пока я не убираю руку от его лица.
— Что это было? — тихо говорит он, я почти не слышу, буквально читаю по его губам, от которых, кстати, не могу оторвать глаз.
Я пожимаю плечами и прячусь за стаканом с коктейлем. Делаю глоток уже осторожно. Нового кашля я точно уже не переживу. Лед из коктейля внезапно падает мне на губы, летят брызги… Я закрываю рот рукой и в ужасе смотрю на Лешу. Он определенно это видел.
— Ты — ходячее стихийное бедствие! — он закатывается смехом и берет еще одну кипу салфеток, но не отдает мне в руки, а начинает вытирать мои губы и подбородок.
— Клянусь, ты — единственный, кто застает меня в самых позорных ситуациях!
Я замечаю Аксенова, который в этот момент смотрит на меня, на то, как мое лицо кто-то заботливо вытирает салфеткой. Он сначала искренне удивляется, а потом широко улыбается, как будто бы радуясь за меня. Только вот мне не очень-то и радостно. Или становится все равно на то, что он подумает…
— Серьезно? — Соколов прищуривается, возвращая мое внимание к себе, и кажется, не веря моим словам. — Почему так происходит, не знаешь?
Пожимаю плечами, когда он убирает салфетки, но продолжает смотреть на меня. Я смело отвечаю на его взгляд,
