утруждай себя. Подобные математические расчеты тебе не по плечу.
Я пихнула демона в бок, но тот словно и не почувствовал ничего вовсе, зато моя рука отозвалась тупой болью. Вот же кремень…
— Ты мог бы рассказать мне о себе.
— Тебе, в самом деле, это интересно?
— Да, — искренне ответила я, но Асмодей поспешно отвел от меня взгляд. Его губы скривились в той горькой улыбке, какую я видела на лице Фуркаса прежде, чем тот поведал мне о судьбе Пурсона. Я поняла, что это неприятная для Владыки тема. — Но, быть может, в другой раз, — тут же дополнила я, хватаясь за золотые нити. Топтаться по старым ранам не было ни малейшего желания.
— Ева, — вдруг позвал меня демон, наклоняясь так близко, что я мгновенно смутилась, — тебе нравится в моём дворце?
Что он хочет услышать? С какой целью задает он этот вопрос? Не бросит ли он работу, если я отвечу «нет»? Вопросы роем закрутились в моей голове, и я лишь открыла рот, не находя нужных слов. Взгляд Асмодея коснулся замерших губ, что обожгло лицо похуже горячего ветра, и я не нашла ничего лучше, кроме как отвернуться в другую сторону.
— Нравится, — вполне честно ответила я, но поспешила дополнить, — но лишь рядом с теми, кому можно хотя бы немного доверять…Находиться среди тех, кто готов продать тебя за небольшую сумму, неприятно. На самом деле лишь сейчас я понимаю Пурсона. Слуги в Аду — это палка о двух концах…
— Тогда не хотела бы ты остаться здесь? — улыбнулся он, но эту улыбку я решила обозначить издевательской и тут же отрицательно покачала головой. — Как жаль, я был бы счастлив, будь рядом со мной тот, кто готов натравить своего цербера на любого моего неприятеля.
— Ну, хватит, — покраснела я опять, вспоминая устроенный переполох, но Асмодей вдруг положил на мою руку свою большую ладонь. Поднявшись с места, он направился к рабочему месту, обернувшись ещё раз прежде, чем взяться за молот. Этот долгий изучающий взгляд порядком изматывал, и я не выдержала, нахмурив брови:
— Что?
— Оставайся здесь.
— Сказала же, что нет.
— Но ты нравишься мне.
— А ты мне не очень.
— Какая жестокая штука эта жизнь, — задорно рассмеялся Владыка, а я, насупившись, принялась дрожащими пальцами плести прутики. И почему только я веду себя, как девочка-подросток, которой только что признались в любви? Это ведь очевидная издевка, что так характерна для этого надменного эгоиста. Нужно сосредоточиться и не обращать на брошенные им случайные слова никакого внимания, но как же трудно было это сделать. Пытаясь выстроить в своей голове последующий план собственных действий, я вновь и вновь вспоминала его горячую и грубую ладонь, сжимающую мою руку…
Глава 18
— Я выгляжу мило? — спросила я с набитыми малиной щеками, замечая на лице Асмодея добрую ухмылку. Уже второй день мы ковали меч, предполагающий своей уникальностью привести Пурсона к титулу Императора, и перерывы, признаться честно, были моей самой любимой частью.
— Ну, нет. У тебя в зубах как будто жук-навозник застрял.
— Спасибо…
Юмор Владыки был нацелен исключительно на мои недостатки, о которых я узнала всё, что хотела, и даже больше. Спешу заверить, что подобная саркастическая манера общения меня нисколько не задевала, и, наоборот, даже веселила, нисколько не принижая и не обижая. Эти мелочные издевки были обоюдными, и я без страха называла Асмодея обгоревшим нудистом, получая взамен порции реплик о моей неуклюжести, грозящей положить начало концу света.
— Приятно, что, сболтнув лишнего и глупого, я получаю в ответ не осуждение, а шутку, — честно призналась я, удивляясь тому, насколько беззастенчиво чувствую себя рядом с демоном. Он одобрительно кивнул в ответ, но я знала, что за этим искренним соглашением непременно последует очередная шутка.
— Но ты действительно этим злоупотребляешь. А я, видимо, слишком понятлив и терпелив, — рассмеялся Асмодей, вытаскивая из корзинки бутылку вина и разливая его в два бокала. — Хочу выпить за нашу встречу.
— Мне казалось, что эта встреча тяготит твою беззаботную жизнь, — припомнила я демону все его недавние упреки в мой адрес. — Теперь ты делаешь орудие своему «сопернику», которому ещё недавно не хотел помогать.
— Конечно, не хотел. В Аду помощь расценивается, как слабость. «Я сильный и в моей власти помочь тебе, раз уж ты не можешь сделать это сам». Поэтому никто не любит ни помогать, ни предлагать помощь. Если бы я сам предложил Пурсону орудие, он бы оскорбился.
— Какие же вы все замороченные…
— Сказал мне человек, чья раса сама себе горазда устраивать проблемы, — рассмеялся Асмодей, поднимая блестящий, наполненный вином бокал, — и вообще, не перебивай. Я действительно хочу выпить за нашу встречу. Я давно не встречал такого человека, как ты…Нет, не так. Я вообще не встречал таких людей, как ты…
— Не преувеличивай, — удивленно вскинула я брови, делая первый глоток, — не скажу, что я сильно самокритична, однако, во мне нет чего-то…настолько особенного, чтобы можно было так заявлять.
— Ты не права, — Асмодей вновь принялся разливать вино по бокалам, но пуст был лишь его стакан, — я впервые вижу человека, который сохранил совесть, собственные принципы и остался при этом независимым от корысти, которая, я уверен, есть в зачатках у каждого.
— Надо же, — медленно протянула я, восторженно наблюдая, как демон опрокидывает в себя странно обжигающий алкоголь. А нам ведь ещё за работу возвращаться…
— Да. Знаешь, скольких фамильяров я видел? Много! У них у всех одно начало, разное содержимое и одинаковый конец. Сначала испуг и желание вернуться. Затем поразительно быстро возникающее привыкание с обнаружением выгодного положения, а после амбициозные планы с неудачным завершением. А люди? Разве люди в вашем мире не живут так же? Появляются на свет, затем страшатся неопределенного будущего, после находят преимущества, стремятся к выгоде и постоянно желают большего, даже если имеют в своих руках всё необходимое…
— У меня вообще-то есть амбиции.
— Я не об этом. Ты попала в Ад против своего желания, в ослабевший род перспективного мальчишки, который души в тебе не чает. Почему ты не воспользовалась его чувствами? Ты могла бы получить всё, чего желаешь, лишь слегка надавив на него. Он же рядом с тобой, как мягкое тесто, лепи — не хочу! Но вместо этого, ты хочешь помочь ему, при этом желаешь вернуться домой, где, я уверен, тебя не ждут ни безмерная любовь, ни огромное богатство…
— Мне трудно поверить в то, что на своем пути ты никогда не встречал честных и преданных слову людей, — строго ответила я, опустошая
