Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
И если сегодня в случае столкновения лицом к лицу Российская империя способна противостоять германо-австро-турецким силам, то ни поддерживать английские интересы, ни отражать английские войска нам сегодня не под силу. Потому-то, господа офицеры, и было принято решение стравить между собой британского льва и прусского орла, позволив им перегрызться между собою. Медведь же российский останется поглядывать на драку со стороны, постепенно сосредотачиваясь и наращивая мускулы. Но схватка эта должна начаться как можно дальше от европейских границ империи, на юге континента, там, где противники не способны кинуть в бой значительные силы. Посему отныне и до особого распоряжения одни из вас наденут личину германцев и отправятся подготавливать схватку в Индии, другие же под маской британцев отправятся с той же миссией в Зюйдвестафрику. Мы надеемся, что все вы избегнете гибели и ранений на протяжении вашей миссии. Если же суждено случиться несчастью, то знайте: ваши родные не будут оставлены нашей заботой: ведь даже такая жертва несет в себе спасение сотням тысяч русских воинов, которые не падут на поле брани в угоду извечным врагам России. Ступайте же. С Богом!»
…Видно, там, Наверху, и вправду кто-то помогает «Михелю фон Вельддросселю»: за последние полгода его миновали все вероятные и невероятные несчастья (разумеется, не считая дизентерийной болезни, приключившейся от здешней нечистой воды). «И холод, и сеча ему ничего» – как про Дроздовского было сказано! А ведь сколько было ситуаций, когда избегнуть неприятностей мушаверу Абибуллы-Хана удавалось лишь за счет крепких нервов и отчаянной храбрости! Довольно вспомнить день, когда, случайно наскочив с несколькими конвойцами на стоянку сикхского пехотного батальона, «Михель-эфенди» ухитрился не только не погибнуть в схватке – ее он просто не допустил, – но и с помощью красноречия и немалого количества золотых пятимарочных монет (изготовленных отнюдь не в Германии, а в мастерской лучших нахичеванских «блиномесов») убедил сикхов примкнуть к наступающим отрядам белуджей. Жаль, однако, что поднявшие знамя восстания сипаи напрочь отказались покидать вслед за конницей ставшую уже привычной округу, а занялись планомерным захватом и «очищением» от представителей британской администрации близлежащих селений и усадеб. Вскоре стало известно, что и в других местах начали вспыхивать восстания против англичан: золото и тайно доставленные германские винтовки попадали в руки людей, чьи сердца уже давно кипели от черной ненависти к белым сахибам. Сто тридцать лет Британия выдавливала по капле кровь Индостана. И стоит ли удивляться тому, что в Индостане за полтора минувших месяца побежала веселыми ручейками кровь англичан?
Британцы дрались достойно. Вот и эти, лежавшие сейчас на пыльных камнях изрубленными мешками – всего лишь полурота с пулеметом, – успели если не остановить, то задержать лавину тех самых горцев, которые неоднократно уже поднимали восстания, наносившие серьезные удары по британскому владычеству. Теперь же, имея поддержку извне, современное оружие и толковых военных советников, племена просто не могли, да и не желали ограничиваться мелкими «укусами». Позади них осталось несколько мелких городишек, а впереди, всего в четырех тысячах шагов от уничтоженного английского заслона, спешно закрывались за последними беженцами ворота древнего Лагора…
«Ну что же. Лагор так Лагор. Измаил помощнее был, да и тот ведь взяли!» – Михаил Гордеевич Дроздовский улыбнулся своим мыслям, одернул рукав халата и, сняв пенсне, принялся тщательно протирать его концом зеленого кушака.
Глава 9. Венгерская искра
Divide et impera[3]
Латинский афоризм
Немалые суммы направлялись из бюджета Военного министерства России на создание и поддержку так называемой «независимой прессы» за пределами Российской империи, в первую очередь в габсбургской монархии. Официально это не афишировалось, но постепенно нарастало воздействие множества публикаций в венгерской прессе о «былой славе народа», «несправедливости подчинения мадьяр немцам», «отказе императора возложить на себя железную корону святого Иштвана – венец Венгерского королевства» и прочих подобных темах. Вскоре на будапештских улицах у фрондирующих молодых людей стало чуть ли не хорошим тоном насвистывать мотив «Марша Ракоци» и «Песни о Лайоше Кошуте» Бартока в десятке шагов от полицейских, причем те – тоже, главным образом, мадьяры – лишь усмехались в усы, делая вид, что поражены внезапной тугоухостью.
После окончания Балканской войны ее последствия для экономики Австро-Венгрии были разрушительны. В итоге войны проигравшей стороной оказалась не одна только Турция, но и Австро-Венгрия, которая была посрамлена и унижена. Впервые за всю историю европейско-османского противостояния балканские проблемы были решены без непосредственного участия империи Габсбургов. Авторитету ее как великой державы был нанесен ощутимый урон. Еще больше пострадал престиж империи в глазах собственных подданных, особенно славянских. Жгучее чувство униженности и бессилия испытывала, пожалуй, вся верхушка империи. Кроме того, всем стало ясно, что с захватом Стамбула Россия не только взяла под контроль Проливы, но и вышла в подбрюшье Австро-Венгерской империи. Войны же с Россией в Вене боялись и не хотели… А из-за прекращения торгово-экономических связей с традиционными балканскими рынками приходили в упадок или разорялись целые отрасли промышленности, в частности текстильная, закрывались фабрики и заводы. Единственной отраслью, выигравшей от Балканской войны, была индустрия вооружений. Война вызвала радикальные изменения в структуре и в механизме функционирования целых отраслей промышленности, транспорта, сельского хозяйства. Чрезвычайные законы Австро-Венгрии от 1912 года об исключительных мерах и военных поставках вступили в силу вскоре после их принятия. Эти законы создали правовую базу для вмешательства государства в экономическую жизнь и вообще в жизнь общества: регулирование цен на продовольствие, сырье и централизованное распределение, регулирование военного производства, принудительный труд, ограничение прав и свобод граждан империи.
В селах поднимался ропот против постоянно нарастающих процентов на земельные выплаты и высокие налоги. Венгрия, традиционно считающаяся житницей всей империи, из-за административного давления Вены резко подняла объем поставок зерна и мясных продуктов. Однако, несмотря на увеличение нагрузки на крестьян и батраков, основную прибыль получали главным образом крупные помещики. Кое-где вспыхивали волнения и стихийные собрания крестьян, разгоняемые австрийскими жандармами.
В Государственном собрании Венгрии блистал своими выступлениями об особом пути мадьяр лидер Партии независимости граф Михай Каройи. Одновременно с ростом национального самосознания шовинизм мадьярской политической элиты вынуждал ее упрямо отказываться от каких-либо принципиальных уступок в пользу других национальностей: румын, словенцев, русинов.
В то же время и в Румынии также накалялись страсти: «потомки римлян» под впечатлением прошлогодней победы соседнего славяно-греческого союза над достаточно еще мощной Турцией вновь открыто стали претендовать на «возвращение в лоно отчизны» Трансильвании, мотивируя это тем, что мадьяр в ней живет всего около тридцати процентов от всего населения, большинством же являются именно румыны.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
