сам все выкладывает, прямо как персонаж. Или грабит банк. Или тихо умирает в постели. Вариантов много, но каждый, что ценно, не оставляет следов. Никакого риска, никаких доказательств, чистое творчество и незамутненная фантазия.
А может, в шутке про пророчество и правда что-то есть. Лис ведь говорил, что у нее глаза светятся, когда они обсуждали сюжет про бывшего королевского телохранителя, а происходит это только при использовании способностей.
Нет, пожалуй, без такого дара прожить можно — разобраться бы с тем, что уже есть.
Ная переборола малодушное и ничем не способное помочь делу желание побиться головой о столешницу, вместо этого взяла из стоявшей тут же корзины яблоко и собрала листы в одну стопку. Впереди — праздничные приемы, а значит, и хорошая возможность разжиться информацией обо всех, кто ее интересует. Гости на таких вечерах, как правило, позволяют себе расслабиться и мало следят за языком, особенно если как следует выпьют. В конце концов, никто не заставляет ее неотрывно находиться рядом с Крейгом, и можно будет пройтись по залу, прислушаться к разговорам, расспросить самой.
Лу обеспокоена ее интересом к происходящему, но поразительным образом забывает о прописной истине, наверняка известной и ей — владеющий информацией владеет и миром. Конечно, это слишком громко сказано как для маленьких лангрийских шалостей, но суть верна.
Но даже честолюбие — не единственная причина. Можно забыть про Дариту и Ташу, но когда в поле зрения появляется такой человек, как Лис, к которому тянутся ниточки от разгорающихся катастроф, недостаток информации, в конечном счете, приведет к личной трагедии просто потому, что не сумеешь вовремя уйти с пути большой игры.
Но что еще занятнее — сведения о нем слишком противоречивые, что в свое очередь раздразнило простое человеческое любопытство. Дарита полагает его своим союзником, но боится до дрожи, Крейг доверяет, Луиза искренне считает детоубийцей, а Ная увидела человека пусть опасного — помнила еще свои ощущения от встречи в трактире в Квирне — но не ожесточившегося, не убивающего каждого встречного и попросту уставшего. И кто-то из них ошибается, но кто?
Бывать в резиденции Крейга Нае раньше не доводилось, как и работать с его высочеством, о чем она особо не жалела и справедливо полагала, что чем меньше лезешь к приближенным к трону, тем меньше проблем на свою голову имеешь. Время от времени проходила мимо, поглядывая на высокий забор с вечно запертыми коваными воротами, над которым виднелся только второй этаж особняка.
Сегодня же ворота были распахнуты, открывая путь во двор, и рядом с ними уже ждал лакей. Нае он коротко кивнул и, рассмотрев приглашение, проводил до фонтана в середине выложенной брусчаткой дороги, у которого ее встретил лично принц, уже одетый в парадный фрак.
— Какая честь, — заметила Ная, неловко подбирая подол платья.
Как бард она привыкла к допустимости некоторой вольности в одежде, вечерние наряды носила редко и чувствовала себя неуютно. Радовало одно — современная мода давно ушла от пышных юбок и тугих корсетов, и единственное неудобство составляла только чрезмерно длинная юбка. Луиза рассказывала, что еще лет тридцать назад дамы на светских раутах носили объемные верхние платья с драпировками, красиво выглядевшие со стороны, но совершенно неудобные в носке.
— Внутри уже хватает людей, и как бы я им ни доверял, разболтать лишнее может каждый, — Крейг сделал приглашающий жест в сторону парадного входа. — Спасибо, что учли мою просьбу.
— Разумеется… но я не до конца понимаю необходимости своего присутствия здесь. Это не распугает гостей? Все-таки барды имеют определенную славу.
— Вдоль ограды стоит стража с мушкетами и саблями. Как думаете, добропорядочным людям, которые ничем мне не угрожают, стоит опасаться? Так в чем ваша с ними разница? Вы точно так же подчиняетесь мне. Тонкий намек для, скажем так, оппозиции.
— Намек, что им не рады?
— Что за ними присматривают и не позволят зарываться, — мягко поправил ее Крейг. — Стражу они давно не боятся, тайную службу в лицо, к счастью, не знают, а Роя, который одним своим присутствием устрашал две трети нашего дворянства, сейчас нет.
— Хотите, чтобы я его заменила?
— Да. В начале вечера не отходите далеко, а потом пообщайтесь с людьми. Можете не церемониться с ними, у вас неплохо получается, — улыбнулся Крейг, и Ная только фыркнула.
— Извините, конечно, но вы что, в самом деле ждали от меня реверансов?
— Я не первый год работаю с бардами, пусть и не напрямую, и к манере общаться привык.
— Скажите об этом Луизе, а то она считает, что вы оскорблены до глубины души.
— Говорил и повторю сегодня, — пообещал он и совсем тихо, чтобы не слышал стоявший на крыльце у двери мажордом, сказал. — Сегодня приглашены не случайные горожане, меня интересуют настроения среди них. Что беспокоит, о чем говорят, что планируют. Не думайте о безопасности, для ее обеспечения хватает служб, но от вас я хочу именно информации.
— То есть слухов и сплетен?
— В том числе, — серьезно сказал Крейг, поднимаясь на первую ступеньку ведущей к двери лестницы и подавая Нае руку.
— Не понимаю, — Нае остановилась, проигнорировав его любезность. — Вы хотите, чтобы я припугнула возможных бунтовщиков, но при этом ждете, что со мной будут разговаривать? Не противоречит ли одно другому? Светская беседа о погоде — максимум!
— Пугать одних, общаться с другими — это разные категории. Тех, кого опасаюсь я, на откровенность, разумеется, не выведете, остальные же… Бардов окружает флер загадочности, щекочущий нервы риск, которые притягивают любого, особенно тех, кто успел выпить. Они захотят проверить сами себя, покрасоваться после перед своими друзьями, так воспользуйтесь их слабостями.
Ная помедлила, кивнула и поднялась на крыльцо, к предусмотрительно распахнутой двери, тем более, что со стороны ворот уже раздался цокот копыт и шелест колес кареты кого-то из первых гостей.
Велеречивые слова Крейга сводились к простой мысли — не думать о людях слишком хорошо, большинство на праздничном приеме предпочтет провести время в компании вина и приятных собеседников, а не интриг. Но и недооценивать их тоже идея плохая — самое безобидное на вид явление может оказаться смертельным, и барды здесь лучший пример.
Быть человеком, способным влиять на судьбы мира — незавидная участь, если каждый раз перед тем, как сделать шаг, приходится десять раз его обдумывать. С кем и о чем разговаривать, как поступать, к чему приведет то, что сейчас может казаться не стоящей внимания ерундой; выдерживать постоянное внимание со стороны не просто ближайшего круга или хотя бы города, а всего королевства, и треть из наблюдающих
