рычал верховный, дотаскивая меня до дивана.
— Что такое… Сын?! — послышался голос матушки. — Эстар, что с ним?! — взволнованно потребовала она ответа. — Ноан! Мальчик мой! Дыши! Слышишь меня, дыши глубже!
А я не хотел дышать. Хотел закрыть глаза и больше никогда их не открывать, ведь моя борьба с каждым часом становилась все слабее. Я начинал уступать желанию назвать Сию своей девушкой, но мне нельзя было этого делать. Понимал, уступи я чувствам, и на весь мой род наложится позорный отпечаток грязного клейма, обозначающий то, что чистокровный разбавил свою кровь с обращенной.
«Ладно я… Плевать на меня! Я уже готов смириться с косыми взглядами и обсуждениями за спиной, но как быть с родителями и остальными родственниками, пусть и дальними? Они не заслужили этого клейма! Не заслужили позора!»
Боль усиливалась, а я, как ни странно, был рад ей. Она, пусть и временно, но все же стала моим избавлением от мысленных метаний.
Стиснув зубы, терпел мучительные страдания, сжимая в пальцах рубашку на левой стороне груди.
«Пусть нам и не быть вместе, но я обязан донести до нее, что увиденное в гостиной полный бред! Не хочу, чтобы помимо грубияна она считала меня еще и кобелем!»
Разум кричал, что я совершаю ошибку. Что я должен сторониться Сию! Но это было выше моих сил…
— Сиа… — прохрипел, слыша, как матушка ругает отца, обвиняя его в моем состоянии, хотя я не понимал, почему именно он в ее глазах был виновен. — Скажите мне, где Сиа? Я прошу вас…
38. Я не проживу без этой девушки
Ноан
— Так! Все! — учащенно дышала матушка. — Мне это надоело!
— Тэлира, не вздумай! — рыкнул отец.
От пыток, безжалостно пронзающих мое сердце, я не мог глотнуть воздуха, отчего легкие нещадно полыхали, превращая меня в огнедышащего дракона.
— Сколько это может продолжаться?! — закричала родительница. — Я не могу, Эстар! Не могу смотреть, как мой ребенок страдает! Он же мучается, ты сам видишь!
— Что физические мучения в сравнении с душевными?
Пытался вникнуть в их диалог, но боль, раздирающая на куски, не позволяла этого, лишая возможности трезво мыслить.
— Ты только все испортишь! — отец нервничал, это отчетливо слышалось. — Не стоит этого делать! Последствия могут быть губительными!
— Да он уже погибает!
Рыдания матушки вызвали целую гамму чувств в моей груди. Она жалостливо всхлипывала, шмыгая носом.
— Мама… — прохрипел я, — не плачь… Прошу тебя…
— Уже не плачу, сынок, — и снова всхлип. Ее теплые и такие нежные пальцы коснулись моей руки, которая так и продолжала стискивать рубашку на груди с левой стороны. — Тебе легче?
— Легче… — выдохнул я, тут же сжимая зубы от ноющей боли.
Да, мучения начали отступать, но я не испытал от этого положительных эмоций. Мое сердце… Оно не должно было так вести себя. Не должно болеть.
«Тогда почему? Почему я загибаюсь в адских пытках уже второй раз?»
— Нужно что-то делать, Эстар, — и снова мама говорила отцу слова, смысл которых я не мог понять.
— Все, что мы могли, уже сделали, Тэлира. Тебе ли не знать? — родитель устало вздохнул, опускаясь на диван рядом со мной. — Сын, ты… — он задумался, — слишком много думаешь.
— О чем ты? — боль почти отступила, и я расслабился, устало встречаясь с ним взглядом.
— Ты главное не переживай, — встряла матушка, — излишняя эмоциональность делу не поможет. Понимаешь? — кивнула она. — Наоборот только все испортит. Что ты там хотел узнать? — она шмыгнула носом, тут же маскируя это кашлем. — Где Сиа?
— Она теперь живет в квартире родителей Харона, — ответил отец.
«Значит, Харон решил ее приютить… Ну хоть не Лойд и на том спасибо! А то я бы точно тогда ему… А разве имею на это право? — задумался, пресекая свой мгновенно возникший гнев. — Это я повел себя как самая настоящая скотина! Я лишил девушку жилья! Мне нужно зубы пересчитывать, а не Лойду, который пусть и дико бесит, но все же он не причинил Сии вреда!»
— Сын, — кинулась за мной матушка, когда я устало поднялся с дивана. — Подожди!
— Не вмешивайся, Тэлира! — послышался предупреждающий голос верховного. — Не нам с тобой это решать! Ноан виноват перед ней. Пусть сходит и извинится, ведь именно для этого он решил узнать ее адрес. Я же прав? — отец перевел на меня вопросительный взгляд.
— Прав! — кивнул ему в ответ. — Именно для этого!
— Вот и правильно! — родитель поднялся с дивана. — Сходи. Успокой девочку. Все таки ты ее наставник, пусть и бывший. Негоже это, чтобы она думала о тебе плохо. Мало ли, всякие ситуации бывают в жизни, вдруг ей именно твоя помощь понадобится, а вы в ссоре. К девушкам нужно относиться мягче. Они хрупкие, нежные и ранимые создания…
— Я понял тебя! — у меня не присутствовало желания слушать наставления отца, пусть он и говорил правильные вещи. Все мои мысли были заняты Сией. Я хотел к ней, желал вновь увидеть ее и не мог противиться этому зову.
— И к своим новым ученицам тоже будь более мягок, — послышался голос отца, когда я повернулся к нему спиной.
— Я выгнал одну! — стиснул зубы, вспоминая, во что втянула меня развратная дрянь. — Пусть проваливает!
— Выгнал? — ахнула матушка.
— Да! — гневно стиснул зубы. — Ее поведение, как и самоуважение, оставляют желать лучшего! В моем доме таким нет места!
Отец ничего не сказал в ответ. Лишь понимающе хмыкнул, и я был благодарен ему за это.
— Я пойду, — кинул ему. — Можешь дать другую ученицу или двух, разницы нет, ведь моего наказания никто не отменял.
В повисшей тишине я создал пространственную воронку, выходя возле дверей известной мне квартиры. Уже доводилось бывать здесь ранее, поэтому я без труда смог отыскать ее.
Занес руку, чтобы постучать, но не решился, испытывая жуткое волнение.
«Что я скажу ей? Да и Сиа, как мне кажется, не ждет моих объяснений… нужны они ей были…»
Сделав несколько глубоких вдохов, дабы успокоиться, снова занес руку, делая пару стуков.
От волнения в ушах зашумела кровь, а дыхание стало прерывистым.
Ждал, когда откроется дверь, когда Сиа предстанет передо мной, и я кинусь объяснять ей, что поступил неправильно, когда нагрубил за ужином. Что виноват только в этом и больше ни в чем. Да только секунды бежали, а я так и продолжал стоять перед дверным полотном, чувствуя себя самым настоящим идиотом.
«Не хочет меня видеть? Ну еще бы она хотела после того, что я ей наговорил и в каком свете перед ней предстал! Но я должен сказать ей! Должен извиниться и увидеть
