вас искали, — Ирина выглядит нервной. — Тут просто немыслимое случилось!
— Тунгусский метеорит еще раз упал, — шутить не хотелось, сболтнул первое, что пришло в голову.
— Инга ваша на голову нам упала.
О, а это больше хорошая новость, чем не очень.
— И? И чем я должен сейчас помочь, снять ее и поставить на пол?
— Очень смешно. Она позорит вас, она позорит нас, — Ирина загибает пальцы, как будто считает по ним. — Она позорит весь женский род.
Чувствую себя укротителем тигров. И одна моя тигрица куда-то выбралась из клетки. Пора достать кнут и загонять ее в клетку. Ирина молча ведет меня в комнату переговоров.
Парвиз, незнакомый мужчина, Инга, теперь я и Ирина. Переворачиваю стул спинкой к себе, сажусь, опираюсь на нее локтями.
— Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — напеваю я.
Инга смотрит на всех немного свысока, остальные сидят с лицами, как на похоронах. — Что натворила эта стерва, — киваю головой в сторону бывшей любовницы. Чувствую себя, как на родительском собрании, где будут отчитывать мою нерадивую… язык не поворачивается сказать, дочь.
— Инга требует деньги с этого честного человека, — Парвиз показывает на незнакомого мне мужчину. — Вы ее привезли, вот и отвечайте за нее.
— Вы ей что проспорили? — как много я пропустил, пока под фонарем сидел. А из-за того, что мне нечего уже терять, я и так на дне, говорю свободно и обо всем.
— Все намного проще. Руслан пообещал мне счастливое будущее. Потом у нас был секс в его машине. И, конечно, после того, как он натянул обратно трусы — память отшибло.
Слушать про секс Инги с кем-то неприятно, ревность кольнула, как будто взяли что-то мое.
— А ну так и в чем Инга не права? Руслан, так вас, кажется, зовут, вы получили то, что хотели, а теперь должны дать что-то взамен. Такой дашь-на-дашь. Не думал, что вы такие мелочные, что из секса и денег такой скандал раздуть можете.
— С таким мышлением вы никак не можете стать нашим партнером, — Парвиз злится, перекладывает папку с места на место. Он как будто стал еще старше, черты лица острее, морщина на лбу глубже.
— И не надо. Я посмотрел на все со стороны, не хочу я никаких договоров. Мы правда с вами разные. Спасибо, что сейчас все это мы с вами увидели. У вас хороший племянник, хоть мне он и не нравится. А с Ингой вам лучше рассчитаться, уж поверьте, у нее такой характер, что это вам дешевле обойдется.
Встаю и ухожу из переговорной. Меня, как будто по голове ударили, и я столько всего сегодня увидел. Может и нужно было упасть на дно, потерять все, чтобы начать все с нуля.
Следом Инга выходит, по ее лицу вижу, что передача денег состоялась.
— Не продешевила? Большой куш подняла? — обращаюсь к ней. А вдруг она сейчас попросит все вернуть назад?
— На полгода безбедной жизни хватит, — говорит серьезно, вульгарность и наглость схлынула. Передо мной обычная, симпатичная, сильно уставшая молодая женщина.
— Ты от меня уходишь? — а почему бы не решить сразу все вопросы.
— От тебя да, Леш, ну не мой ты мужчина, — спокойно говорит. Кажется, мы очень устали вместе.
— А с работы? Мне нужно искать нового сотрудника? — ну а вдруг.
— Две недели отработаю. Пока ты специалиста найдешь, по-дружески.
— А секс по-дружески тоже может иногда перепадать? — нет, если Лиля меня простит, то не надо мне никого на стороне. — Когда уже домой. Жаль, что такой контракт мы просрали, но эту командировку мы будем помнить еще сто лет. Я бы пешком прошелся, но погода не та.
— И туфли жмут, и нам не по пути…
Вызываем такси. Едем молча, каждый думает о своем. Приезжаем, по-прежнему молчим, я ухожу в комнату, в которой мы должны были жить с Лилей, а Инга идет к себе.
Глава 38. Кирилл. Полет
— Погода нелетная, тяжело лететь. Может, подождем? — пилот смотрит на меня с надеждой. — Опасно.
— Без вариантов? — хочу надавить, прогнуть, но я не имею права рисковать жизнью другого человека.
— Ждем двадцать минут и смотрим. Если хоть чуть пурга утихнет — летим, если нет, то это самоубийство.
Кажется, я впервые в жизни начал молиться, чтобы мы вылетели. Гуглю погоду в Красноярске, тоже метет. Значит, есть вариант, что Лиля тоже в аэропорту кукует.
“Лиля, подожди меня в аэропорту” отправляю ей. Вижу, что сообщение прочитано, а ответа нет.
Нет, второй раз я не допущу ошибки, не потеряю человека, который мне не безразличен.
Моя самая большая любовь, женщина, от которой я хотел детей — Ульянка. Мы с шестнадцати лет были вместе. Ирина с Парвизом на меня не давили, ждали, как будут развиваться события.
С Ульянкой мы сначала дружили, потом встречались, начали даже жить вместе. Мы оба обеспеченные, поэтому бытовые вопросы нас не беспокоили. А потом Улька решила, что она поедет учиться на три месяца зарубеж. Мне ничего не стоило поехать с ней, но моя дурь меня переиграла. Ехать я не хотел, начал запрещать ей, ставить условия, торговаться. Думал, что продавлю. Сделал предложение, и потому что любил очень. И потому что — тогда никуда она от меня не денется. Ульяна вспылила, сначала от меня съехала, взяла немного времени на подумать. Потом поехала присмотреться, позвонила мне, сказала, что поступила и будет учиться.
Пока я играл в обиженку, потом решал ехать или нет. Ульянка позвонила, сказала, что ей там нравится больше, возвращаться не хочется. А через две недели попросила не приезжать. Я думал, что мужика завела, бесился, хотел поехать и ее универ по кирпичам разобрать, пацана этого придушить. А оказалось, что некого душить. Ульянка поняла, что хочет еще пожить для себя, повзрослеть, набраться опыта. Я сейчас ее понимаю. А тогда был ужас. Думаю, если бы мы поехали вместе, возможно, у нас сложилась хорошая прочная семья. Ну как знать.
— Кирилл, — пилот вытаскивает меня из размышлений. — Погода дрянь, но можем попробовать лететь. Рискуем?
— Рискуем.
Вертолет начинает хлопать лопастями, в большое покатое стекло летят снежинки. Господи, помоги нам долететь. Отрываемся от земли. Кажется, летим.
Я помню Лилю, когда я увидел ее впервые. Заметил ее сразу, она не выглядела хищницей. Я привык к вниманию, каждая незамужняя барышня при моем появлении, выпячивает грудь вперед, надевает маску нежной и целомудренной барыши. А Лиля не проявила никаких эмоций, что-то ковыряла в своей тарелке. Огромные серые глаза, красивые губы. Губы — первое, что я увидел.
