дослужиться до высоких чинов. Но могло быть и по-другому, и звание он мог получить вовремя и должность, но карьера не задалась по причине особой одаренности, осложненной неуемной хитромудростью. Наблюдая за Капустиным, Родион склонялся к своему второму предположению. Знал он таких умников, которые, пытаясь обхитрить кого-то, вечно переигрывали самих себя.
— Можно ведь и проверить.
— А какая разница, официально или неофициально? — занервничал Капустин. — Я следователь, для меня любой сигнал важен.
— А номер, с которого звонил ваш… э-э, свидетель, я могу узнать?
— Возможно, он мой осведомитель. Секретный, так сказать, сотрудник, — схитрил Капустин.
— А-а!
— Или вот, Иван Федорович! — одаренный особым умом, Капустин смекнул перевести стрелки на Маслюка.
Но тот глянул на него как поп на черта и руку к лицу поднес, чтобы перекреститься. Или просто откреститься.
Родион больше подозревал в подлости Капустина, но не скидывал со счетов и Маслюка. Варшавин — сам или через Касаткина — мог договориться и с тем, и с другим. И человека мог своего оставить, чтобы тот следил за Родионом и ставил ему палки в колеса. А тут такой случай, сначала страсти вокруг Майи накалились, затем появился в деле топор. А на рассвете не протрезвевшего еще Семена понесло черт знает куда. Неизвестный, если он следил за домом, отправился за ним, прихватив злосчастный топор. Нагнал Гуляева, ударил его по голове, подбросил орудие преступления Родиону, а затем позвонил Капустину. Чем не месть за то, что свой отпуск по ранению Родион провел с Лерой?
Но кто же он, этот человек, который подставил ему подножку? Станица Пшеничная — не Москва, здесь так просто не затеряешься. Смог же Родион выйти на Марийца и этого вредителя найдет. А если Маслюк пытается подставить его? Мужик он крепкий, знающий, к тому же деньги очень любит. А Варшавин человек богатый, он мог очень хорошо заплатить.
— А тело куда делось? — Родион резко глянул на Маслюка.
— Какое тело? — встрепенулся тот.
— Куда ваш секретный сотрудник дел тело? Ударил Гуляева, сообщил вам…
— Не сообщал мне никто ничего! — захлопал глазами Маслюк.
— Секретный сотрудник никого не бил, секретный сотрудник всего лишь свидетель, — запоздало сообразил сказать Капустин.
— Ну хорошо… А мальчик где?
— Какой мальчик?
— Где тело Гуляева?… Где ваш свидетель видел тело?
— Тело… — растерялся Капустин.
— Сначала топор нужно найти, да? — подсказал Родион.
— Нуда…
— Топор у меня должен быть?
— Ну, пока ничего…
— Топор мне подбросили?
— В том-то и… Как это подбросили?! — спохватился Капустин.
— Вот и я говорю, — усмехнулся Родион. — Если подбросили, то где топор?
— Все-таки увезли! — догадался старлей.
Маслюк вел себя куда более умно, он не лез в разговор, молча слушал, хмурил брови, давая понять, что человек он здесь случайный.
— Где тело?
— Там, у реки, должно быть… А вы где сейчас были?
— Где был, там меня уже нет… Давай, Капустин, ищи! Давай! А то не быть тебе капитаном!
Наконец-то Капустин понял, что топора ему не видать как своих ушей, и переключился на розыск тела. И ведь знал, куда идти, где искать. Но не нашел даже место, где, по предположению Родиона, находилось тело Гуляева. Поиски трупа закончились ничем.
— И все-таки где ты сегодня был, капитан? — вроде как благодушно спросил Капустин.
Но Родион пропустил вопрос мимо ушей.
— А почему следственно-оперативная группа не выезжала? — поинтересовался он. — Где эксперты? Где кинолог?
— Кинолог? — задумался Капустин.
— Собака след могла взять. Если труп закопали, на место захоронения вышли бы. Или твой свидетель точно знал, где труп?
— Ну-у…
— Топорно работаете, Капустин. Так своему Варшавину и передай.
— Что?! — вскинулся старлей.
— То! Нет у вас на меня ничего! А куда делся Гуляев, я найду. Обязательно найду!
Родион повернулся к своей машине и пошел, Капустин даже не пытался его удержать. Так и не получил Варшавин козырей против него, только парня напрасно загубил. Возможно, Гуляева на самом деле убили, а труп скинули в реку, и вряд ли без груза. Напихать камней в рубашку не проблема.
Глава 15
Овчарка в четыре месяца еще щенок, зато уши уже как у взрослой особи. Головка у Беретты еще маленькая, а уши как локаторы, и как же она смешно ими шевелила, направляя свой взгляд по следу, оставленному Семеном.
— Ну давай, Берточка, давай!
Майя спутала имена, Беретта этого не поняла. Но подчинилась требованию — вдруг побежала по тропинке в сторону от дома. Все-таки учуяла запах Гуляева, все-таки взяла след. Не зря Родион ставил на нее.
— Умничка, Беретта, умничка! — Майя тихонько хлопнула в ладоши и глянула на Родиона, как на отца, который смог увлечь дочь интересной игрой.
Беретта вела их по следу, пока носом не ткнулась в воду. Тропинка раздвоилась, одна стежка соскользнула к реке, по ней Беретта и вышла на узкий и короткий галечный пляж. Вход в реку хороший, свободный от камышей, дно тоже галечное, в двух-трех метрах от берега уже глубоко. И купаться здесь хорошо, и труп в реку удобно сбрасывать. Но вряд ли Гуляев здесь просто купался.
Родион внимательно осмотрел место, куда их привел щенок. Галька не крупная, но песка в ней мало, следы ног на таком грунте не остаются — во всяком случае, в сухую погоду. А вот следы от волочения тела разглядеть, пожалуй, можно. Только вот не нашел Родион таких следов. Ошиблась Беретта, или тело Гуляева принесли к воде на руках.
— Что ты там насчет купания спрашивала? — снимая с себя футболку, спросил у Майи Родион.
Рука еще не совсем зажила, перевязка, в общем-то, уже не нужна, и все же лучше не купаться. Но Родион все же решился.
— А зачем тебе? — нахмурилась она.
— Да жарковато что-то.
День уже клонился к вечеру, но прохлада наступит нескоро, к утру, не раньше.
— Ну можно, конечно. — Майя тоже сняла с себя сарафан, оставшись в одном купальнике.
Вода приятно освежила, Родион с удовольствием погрузился на глубину, руками ощупывая дно. Место действительно глубокое — вдруг сюда и сбросили труп. Родион вынырнул, набрал в легкие воздуха. Погружаясь, он бросил взгляд на Майю, которая с подозрением смотрела на него.
— Что ты делаешь? — спросила она, когда он вынырнул.
— Не хотелось бы тебе этого говорить…
— Думаешь, Семена здесь утопили?
Родион не ответил. Зачем, если Майя сама уже догадалась? Он снова нырнул, рука наткнулась на спину, но не Семена, а Майи.
Ныряли они долго, у девушки посинели губы, но она не собиралась останавливаться. А у Фомина разболелась раненая рука.
— Думаю, нет здесь ничего, — не очень
