Бегу к ближайшему переулку, превозмогая боль в ребрах и буквально падаю на землю. Из глаз льются слезы, в которых скрыт весь нахлынувший ужас. Меня ведь могли… Могли… Лишь сейчас я это понимаю.
— Рита! — слышу голос своего бандита.
Не помню, сколько рыдаю, прислонившись к холодной стене. Не хочу их видеть! Все из-за них! А еще дура влюбилась. Блин! Мечусь по переулку, но жесткая хватка Ромы настигает внезапно.
— Отпусти! — луплю его, но блондин фиксирует меня с другой стороны.
Ты любишь нас.
Да люблю! Но мне жизни не дадут. Однако быстро обмякаю в горячих и сильных руках моих мальчиков. Понимаю, что вляпалась по самое не балуй. Боль сменяется замешательством и не успеваю даже ойкнуть, как оказываюсь в машине. Меня накрывают откуда-то взявшимся теплым платком. Алекс садится за руль, а Рома рядом с ним. Пристегиваются.
— Где здесь ближайший отель? — спрашивает мажор, — до хаты долго добираться будем. Риту согреть нужно, напоить чем-нибудь покрепче.
— Ща найду, — говорит бандит.
— Что вы… Я не могу! — подрываюсь, но меня слишком крепко укутали в этот безразмерный платок, — мне домой нужно!
— Твоей маме я сам наберу, — говорит Лёша и нагло улыбается.
Они останавливаются, затем блондин выходит и идет к супермаркету.
— Мы поставим тебя на ноги, — Рома разворачивается, — прости, малышка. Ты не заслужила такого… Полная херня.
Молчу, боясь взглянуть на своего бандита. Потому что вновь потеряюсь в его нежном взгляде. Боль постепенно утихает. Фролов касается моей коленки, слегка сжимая.
— Рит.
— Что? — бурчу.
— Они тебя больше не тронут.
— Вы уже говорили это. И вот, во что все вылилось.
— Наша оплошность. Но эти суки к тебе даже не подойдут, — брюнет улыбается, а по моему позвоночнику прокатывается липкая волна страха, — я клянусь тебе.
— Ром.
— Что? — он не сводит с меня глаз.
— Поехали к вам, — говорю ему, — не хочу в отель.
— Малыш, далековато. Ты вся замерзла. Они тебя оцарапали, нужно обработать.
Его голос срывается на рычание. Поднимаю взгляд и вижу неприкрытую нежность. Забираюсь с ногами на сидение, плотнее укутываюсь в платок. Мне так хорошо. Вся дрянь будто выдавливается из души приятным настоящим.
— Пожалуйста.
— Ладно, — улыбается брюнет.
Когда возвращается Алекс, Рома озвучивает ему мое желание. Блондин чешет затылок, но соглашается. И мы едем к ним. А во мне крепнет одно постыдное жеание. Этой ночью я хочу их обоих… Одновременно.
Тепло печки окутывает приятной негой, об инциденте напоминают лишь саднящие царапины. Играет музыка, мальчики периодически тихо переговариваются и поглядывают на меня. Я не понимаю, чем вызвала такую заботу, но чувствую себя реально нужной им.
Они затаскивают меня в квартиру, хотя упорствую и очень хочу пойти своими ногами.
— Что за привычка таскать меня на руках по очереди? — бурчу, когда Лёша ставит меня на теплый пол.
Они включают везде свет, затем блондин берет мой мобильный. Вот же наглый какой! Пытаюсь отобрать, но он лишь ржет.
— Я сама поговорю с мамой, — говорю, уперев руки в бока.
Но морщусь из-за боли в ребрах.
— Пусть он поболтает с ней, — говорит брюнет, — а мы с тобой пока сходим в душ.
Прикусываю губу вспоминая, как он ласкал меня в своей ванной. А ведь сегодня я хочу, чтобы он вошел в мою попку по-настоящему. От этого сердечко колотится сильно-сильно. Рома не понимает, почему я так сильно краснею. Он не знает, какие порочные мысли заняли мою голову.
В ванной с меня срывают платок. Снаружи слышу голос мажора.
— Да, конечно! Не волнуйтесь, Рита получила сегодня автомат. Завтра утром доставлю ее в целости. Конечно! Даю слово.
Затем замолкает. Неужели купил этим мою маму? Вот же подлиза! Рома методично и нежно обрабатывает мои раны.
— Надеюсь, эти суки не сломали ей ничего? — рычит Лёша.
— Нет. Только ушибы. Малыш! — Фролов обхватывает моё лицо ладонью, — они ничего лишнего не сделали? Никуда не лазили? Не травмировали тебя?
— Лишь хотели… — бурчу.
— Что хотели?! — вспыхивают оба.
— Позвать какого-то Вадика и его компанию.
— Вот же… — мажор с силой бьет кулаком в стену, — надо было их жестче наказать. Ничего, я отыграюсь!
— Что вы сделали? — восклицаю.
— Ничего, маленькая, — Рома ведет меня в душ, — они лишь получили, что заслужили. Хотя надо было заставить Халка выдрать их во все дыры.
Сердце холодеет. Что они сделали?
— Рома! — заглядываю ему в глаза, затем перевожу взгляд на блондина, — Лёш!
— Не волнуйся, живые они. Мы их лишь припугнули. Не переживай, пожалуйста.
Завтра нужно будет у Стаси уточнить. Надеюсь, они не пострадали.
— После того, что они с тобой сделали, ты переживаешь? — рычит брюнет, — Рита, ты не святая, случаем?
— Почему ты злишься? — лепечу.
— Потому что тебе нужны зубки. И коготки. Мы не всегда можем быть рядом, малыш.
Рома притягивает меня к себе и впивается глубоким поцелуем. Лёша подходит сзади и начинает мять мою попку. Самое время сказать им. Но губы брюнета такие властные и порабощающие, что могу лишь стонать. Полотенце падает к нашим ногам.
— Люблю, когда ты голенькая, — шепчет Фролов.
— Такая мягенькая, — вторит ему блондин, — нежная, чувствительная. Сладкая.
— Ах, мальчики! — срывается с губ, когда они прижимаются ко мне плотнее.
Их члены упираются в меня, демонстрируя огромное желание.
— Если что-то заболит, сразу говори, — шепчет Рома в перерывах между посасыванием моих губ.
Руки Алекса обхватывают мою грудь, пальцы сильно сжимают и крутят сосочки. Откидываюсь, похотливо глядя на брюнета. Он улыбается. Затем опускается на колени и раздвигает мои бедра. Алекс находит мои губы и терзает их, пока пальцы Ромы раскрывают мои складочки и проникают в дырочку. Кричу в губы своего мажора.
Рома поднимает моё бедро и кладет на своё плечо. Губами целует внутреннюю часть бедер, слизывает мои соки, обильно вытекающие из лона. Боже, меня только что чуть не изнасиловали. Побили. А я готова отдаваться своим мальчикам целиком, без остатка.
Пальцы Алекса играют с моими сосками, вознося меня на вершину наслаждения. Я кричу от их диких ласк, не в силах сдерживаться.
— Хочу вас… — с трудом формирую свои мысли в предложения, — ах! Да!
Рома жестко трахает меня языком. Вылизывает мои стеночки, подводя к оргазму. Как же мне хорошо! В голове нет ни единой мысли, все сосредоточено на острейшем удовольствии.
