как Шершень. Даже тепло стало на душе. Его ждет смерть, возможно мучительная, я не знаю, что Дима будет с ним делать, мне по большей части все равно.
— Лебедев Дмитрий, я не смог оценить влияние твоего члена на эту маленькую худенькую вагинку, — мерзко пробормотал Миша.
Меня чуть не вывернуло, я уже хотела возразить, но Дима ответил:
— Не ты ли вчера просил мне отдать ее тебе, поиграться так скажем?
— Я, — не стал отрицать этот биомусор.
Я застыла в надежде, что мне показалось.
— Не ты ли, Михаил, так жаждал вкусить ее? — не останавливался Дима.
Я уже хотела возразить, но оставалась молча лежать на горячем от солнца асфальте.
— Ну дочь как никак, хотел поближе рассмотреть, что же я там с Любкой натворил, — добавил Миша и тут я потерялась окончательно.
Что? Шершень мой отец?
Глава 17 Новые вопросы
Вероника
К тому, что я еще не знала, прибавился еще уйма всего. Я поднялась с асфальта, больше ничего не боясь.
Я уставилась на одного человека. На одного, который только что сказал ужасные вещи. Я не могла поверить. Жизнь решила меня с ума свести? Однозначно.
Звуки окружающие размылились. Я смотрела на биологического отца, а он на меня. Я видела в нем себя, сейчас замечала, как мы все-таки похожи. Одно я знала точно — в душе он точно уродливее меня.
— Я же говорил, мозги у тебя точно наследственное, — ухмыльнулся Миша, как ни в чем не бывало.
Странное чувство. Пустота. Такой у меня еще не было. Я словно осталась одна на этом белом свете без надежды на компанию.
Димины подручные поволокли Шершня в машину, надев на руки наручники. Я смотрела как они бьют его по лицу, как пинают ногами по спине. Он лишь тяжело вздыхал, ни позволяя себе крики, а я ничего не чувствовала. Страшно, наверное, но я лишь обошла машину и села на водительское, вцепившись руками в руль. Я поеду сама. Хоть это я сейчас смогла решить…
Дима подошел ближе и открыл дверь.
— Ты знал? — единственное, что смогла спросить я, всматриваясь в приборную панель.
— Да, — немногословно ответил Лебедев.
— Я поеду одна, оставь меня сейчас, — это был ультиматум и Дима лишь понимающе захлопнул дверь, оставляя меня наедине с мыслями.
Я переставила передачу на драйв и плотно прижимая тапку в пол понеслась по чистой трассе. Я знаю куда ехать, я выезжала отсюда с утра, тут прямая дорога, не заблужусь.
Не могу уложить в голове, как взрослый мужчина бросил свою дочь, бросил жену… Да что там, я не могу вложить то, что он отдал свою дочь в сексуальное рабство. Я же по факты была рабыней… А сейчас? А сейчас я не знаю. Я лишь смотрела на стрелку, которая переваливала за 180. Скорость сейчас мое лекарство.
Я смотрела на дорогу, а головой была в аду. В самом настоящем. Хуже чем то, что случилось со мной в прошлый месяц. Я не знала зачем возвращалась в этот дом. Не знала зачем еду туда. Из-за Димы? Нет, наверное, из-за себя. Я хочу с Шершнем позже поговорить. Я хочу посмотреть ему в глаза, когда успокоюсь. А могу ли я вообще успокоиться?
Я неслась по трассе, но дорога заканчивалась и мне пришлось сбавить скорость. Вот дом, уже снаружи. Ничего такой, но ненавижу его. Хотя нет, не ненавижу, сам дом мне ничего не сделал, я ненавижу всю эту свиту внутри.
На автомате припарковалась во дворе и пошла на качели. Сейчас это единственное место, где я могу побыть не одна. Мила всегда со мной, даже мысленно качается там. Надо ей позвонить и срать, что это якобы не положено, я уже доказала свою верность.
Качая ногами и ковыряя ногти я думала. Думала, что отцу скажу. Плюну ли я ему в лицо? Обниму? Точно не обниму.
Еще и Дима знал. Ой, в нем я уже устала разочаровываться, он для меня загадка. И всегда ей будет.
— Я испугался за тебя, — приблизился Лебедев.
— Дим, почему ты мне не сказал? — я пыталась разглядеть в нем хоть единую эмоцию которой не было.
Этот истукан стоял передо мной словно ни в чем не бывало, словно его люди сейчас не избивали моего биологического отца, словно он вообще прилежный парнишка, который познакомился со мной в парке на лавочке. Он вообще осознает реальность? Это все дико начало меня злить. Сейчас я имею полное право злиться и буду.
— А ты бы поступила иначе? — он нахмурил брови.
— Дима, когда тебе задают вопрос, не значит, что нужно задавать вопрос в ответ, — я сжала сильно зубы, пытаясь не накричать на него.
— Я благодарю тебя за помощь, но знай свое место, — выпалил Лебедев.
— Что? — моя челюсть если бы могла легла бы уже на этот сраный газон.
— Знай свое место, бабочка, — добавил он, не сводя с меня взгляд.
Я прям опешила на секунду, но в тоже мгновенье поднялась с качель и начала колотить его по груди кулаками.
— Ты животное, понял? Ты животное! Как ты можешь указывать мне на мое место?!
Он крепко схватил меня за запястья.
— Твое место подо мной в кровати, ты меня поняла? В остальное не лезь! — повысил голос этот голубоглазый мужлан.
Я кипела от ярости.
— Ты бы сдох, надо было убить тебя! Убить тебя! — кричала я, что есть мочи.
А он поволок меня в дом. Я сопротивлялась, колотила его ногами, но он поднял меня словно пушинку и закинул на спину, не сказав ни слова.
Мои попытки были тщетны. Я точно его не понимаю, я зла, в бешенстве и в тоже время понимаю, что сейчас не самое лучшее время для моих истерик. Все итак сложно.
Дима повалил меня на кровать, я рухнула на наши белые простыни.
— Будешь чай? — самый неожиданный вопрос, — с ромашкой.
Я лежала под ним и смотрела на его ясные глаза, смотрела на его уже отросшую щетину и хотела ударить его по голове какой-нибудь вазой.
— Ромашки свои себе в ж…..
Не успела я закончить, как он впился губами в мои, затыкая мне рот.
…
Дмитрий
Я повалил свою маленькую бабочку на кровать и, пропустив мимо ушей, что она говорит, впился в ее мягкие, сочные губы.
Она все еще вырывалась, но я чувствовал, что скоро она мне поддастся. Наш секс должен стать другим. Он должен стать чувственным, настоящим. Сейчас я хочу только ее.
Сейчас я хотел разгрузить
