Книга Безжалостный наследник - Моника Кейн

— Твое плечо, — говорит она хриплым голосом. — Должно быть, все еще больно.

Я улыбаюсь ее беспокойству.

— Бывало и хуже. Попадание пули гораздо приятнее, чем выстрел. Знаю по личному опыту.

Она закусывает полную нижнюю губу и оглядывается.

— Я даже не знаю, как это понять. — Джорджия наклоняется ближе, ее серые глаза темнеют в тускло освещенной подземной комнате. — Почему ты занимаешься боксом? Я подумала, может быть, тебе больше понравится крав-мага, знаешь, поскольку это часть моего обучения.

Подняв руку, я заправляю блестящую прядь волос ей за ухо.

— Когда я рос, я был тощим. Друзей почти не было. У моей семьи были деньги, но еще не было престижа. Я был всего лишь ребенком очередного гангстера, бродившего по улицам Бруклина. Это все еще тяжело во многих отношениях, но не так, как тогда. В молодом возрасте с того момента, как я вышел на улицу, мне пришлось научиться защищаться. Однажды я выполнял поручения отца и встретил одного из его сообщников, парня, известного как Маленький Джо. Между прочим, он был огромным, в этом человеке не было ничего маленького. Маленький Джо руководил студией бокса для некоторых старожилов. Не мафиозный заговор, а просто восточноевропейские эмигранты, которые хотели драться полупрофессионально. Джо мне понравился, особенно когда однажды я пришёл в студию с синяком под глазом. Взглянув на меня, сказал, что пора начинать тренироваться. Лучший навык, который я когда-либо изучал, — говорю я, и это серьезно.

Ее язык касается ее мягких губ, пробуждая мое желание к ней, но она еще не закончила с вопросами.

— Что случилось сегодня?

— Что ты имеешь в виду?

Ее рот сжимается.

— Я могу сказать, что-то произошло.

Я провожу рукой по лицу, надеясь, что она просто бросит допрос.

— Это не имеет значения.

Она моргает, ее не смущает мое молчание. Я подумываю не говорить ей об этом или хотя бы замалчивать некоторые суровые реалии, но какой в этом смысл? Будет лучше, если Джорджия узнает, насколько испорчен этот мир. Чем дальше она останется, тем лучше.

— Речь шла о моей матери, — признаю я. — О месяцах перед ее смертью. Ну, перед ее самоубийством.

Джорджия резко вздыхает. Ее рука ложится на мою руку, прикосновение призвано утешить. Моя грудь сжимается, как тиски, но я продолжаю говорить.

— Я узнал, что Олег выдавал себя за голодающего художника и обманом проник в сердце моей матери, а затем и в ее постель. Она родила от него ребенка. Этот ребенок — Кира. Кира Антонова — наша сводная сестра.

— Что за… я правильно услышала? Твоя мать и Олег? — Она не может скрыть шока в голосе. — Андрей, я даже не знаю, что сказать.

Я качаю головой, потому что нет подходящих слов.

— Олег знал, что внебрачный ребенок разрушит мою семью и ослабит моего отца. Сегодня я узнал, как он это сделал. Как он обманом заставил мою маму влюбиться в него и практически вырвал новорожденную Киру из маминых рук, тайно воспитывая ее. Если он вообще ее воспитывал. — Я тяжело вздыхаю, горячая безмолвная ярость все еще ярко пылает внутри.

Глаза Джорджии полны ужаса.

— Но зачем ему это делать?

— Месть. — Я барабаню пальцами по ногам. Это непростая история. — Ты знаешь, что мой отец когда-то был солдатом Антонова, но я тебе не рассказал, как это произошло. Мой отец осиротел в молодом возрасте, пока Алек Антонов, отец Олега, не нашел моего папу играющим в кости в трущобах Москвы, зарабатывая большие деньги для десятилетнего ребенка. Алек увидел потенциал и взял его под свое крыло.

— Он воспитывал папу вместе с Олегом, биологическим сыном Алека, и Машей, его дочерью. Когда они подросли, Олег возненавидел моего отца. Мой отец был лучшим лидером, лучшим вором в законе — так в те времена называли русскую мафию. Воры в законе. Папа быстро продвинулся по служебной лестнице. Олег наоборот. Ленивый и вспыльчивый, управляемый своими пороками.

— Алек не верил в способности своего сына руководить, поэтому он готовился назначить моего отца своим наследником, когда тот был убит в результате взрыва заминированного автомобиля на улицах Праги. Олег смог сохранить контроль над империей Антоновых, а мой отец стал врагом номер один. К тому времени папа уже был опытным. Он покинул родину, переехал на Брайтон-Бич, где уже обосновалось много русских, и построил самую могущественную братву на территории США.

Я постукиваю ногой и хрущу костяшками пальцев. Я ненавижу эту часть своей истории.

— Мой отец продолжал жить своей жизнью. Он встретил мою маму, влюбился и создал семью. Но Олег был в ярости. В ярости, что его собственный отец предпочел моего папу ему. Он пробрался в США и намеревался уничтожить Козловых, а какой лучший способ сделать это, чем нацелиться на сердце и душу семьи? Он обманул мою мать, а затем украл ее новорожденного ребенка. — Я задыхаюсь, не в силах сдержать боль в голосе. Ярость и боль вспыхивают в моей груди. Я заставляю себя сделать медленный, ровный вдох, прежде чем снова вернуться к боксерской груше.

Джорджия заползает ко мне на колени. Ее губы касаются моих в мучительном поцелуе.

— Мы уничтожим его, — шепчет она. — Мы найдем твою сестру, а после этого уничтожим его.

Ее кулаки сжимаются, и я вижу искру ярости, которую раньше я видел лишь отблесками в Джорджии. И это разрушительно. Моя рука обнимает ее за талию, и я зарываю лицо в ее шею, ее сладкий запах успокаивает.

— После смерти моей матери папа потерял свое преимущество, а вместе с ним и власть над братством. Мой отец не был таким жестоким и агрессивным, каким ему нужно было быть, чтобы оставаться на вершине. Поскольку мы с братьями были еще слишком молоды, чтобы вмешаться, Олег постепенно создал оперативную базу в Нью-Джерси, и вскоре он уже заполонил нашу территорию в Брайтон-Бич. Мы не осознавали, насколько все плохо, пока Олег не убил нашего отца, что стало последним смертельным ударом по моей семье.

Она моргает, и ее волчьи глаза всматриваются в мое лицо.

— Знаешь, я тоже хочу отомстить. Я хочу увидеть уничтожение Олега больше, чем ты можешь себе представить.

— Он взял у нас обоих, krasotka, и, клянусь, он дорого заплатит. — Мои руки зарылись в ее волосы, и, прежде чем я успел это осознать, я притянул ее лицо к своему. В ее глазах пылает желание, голод отражается в моих. — Я не в лучшем состоянии. Если