даже владел восемью свеклосахарными заводами, прежде чем потерял три миллиона франков из-за неурожая сахарной свеклы в 1862–1863 годах. Друзья Креспеля склонили Наполеона III, императора Франции, к тому, чтобы проявить признательность и назначить ему государственную пенсию66. Спустя два года после смерти дельца, в 1867 году, в Аррасе был возведен памятник, призванный почтить этого первопроходца французской свеклосахарной промышленности. Креспель послужил не только своей стране, но и Германии, и даже, как мы еще увидим, поспособствовал производству сахарного тростника на Яве.
Французская свеклосахарная промышленность сумела выжить еще и по причине стагнации, постигшей производство тростникового сахара во французских колониях, которым было трудно отыскать достаточное количество работников после британского запрета на работорговлю. Чтобы помочь колониям, французский король в 1822 году ввел устойчивые пошлины, которые защищали не только тростниковый, но и производимый во Франции свекловичный сахар от конкурентов из Бразилии и с Кубы, как отмечал в 1842 году принц Луи-Наполеон, которому позже предстояло стать императором. За время, проведенное в тюрьме, куда он был заключен после своего неудачного переворота, принц написал трактат, посвященный проблеме сахара. Вдохновленный технократической идеологией Клода Анри де Рувруа, графа де Сен-Симона, предвидевшего будущее, в котором производительные классы, такие как промышленники и банкиры, станут предводителями общества, Луи-Наполеон, впоследствии диктатор и император, пылко поддерживал индустриализацию в сферах производства французского сахара и из сахарного тростника, и из сахарной свеклы67.
За несколько лет до того, как Луи-Наполеон написал свой трактат, свеклосахарной отрасли пришлось пережить серьезный удар, когда антильские плантаторы убедили правительство обложить налогом французский свекловичный сахар. Это привело к банкротству множества французских заводов и уничтожило бóльшую часть областей, в которых изготавливали сахар, за исключением только северо-западной Франции68. И если бы во Франции не развивалось железнодорожное строительство, вся свеклосахарная отрасль могла бы просто исчезнуть. Но железные дороги позволяли перевозить большие грузы на далекие расстояния, и это позволило сосредоточить производство на сократившемся количестве фабрик, расположенных в северо-западной Франции. Благодаря этому объем свекловичного неочищенного сахара рос настолько быстро, что к 1850-м годам он уже составлял половину от всего объема сахара, потребляемого во Франции69.
Тем временем главным конкурентом Франции в свеклосахарной промышленности стала Германия, в которой проявили себя такие блестящие промышленники-новаторы, как Эрнст Людвиг Шубарт и Юстус фон Либих. Кроме того, они еще и извлекли огромную пользу из сотрудничества с французскими первооткрывателями, которые щедро делились своими знаниями. Шубарт учился во Франции на аптекаря, получая стипендию от великого герцога Гессенского, что позволило ему в 1837 году опубликовать свою книгу о свеклосахарной промышленности. В 1828 году фон Либих посетил фабрику Креспеля в Аррасе, а позже там побывали и несколько его немецких коллег, готовясь строить собственную фабрику, как это сделали владельцы фабрики в Кведлинбурге. Этот древний город, находящийся в Гарце, принадлежал Саксонии, которая уже показала свою особенную пригодность для возделывания сахара в годы континентальной блокады, устроенной Наполеоном. В 1830-х годах в Саксонии уже насчитывался тридцать один свеклосахарный завод70.
Новшества немецких ученых и созданный в Пруссии Германский таможенный союз, обложивший импорт тростникового сахара устойчивыми пошлинами, несомненно, способствовали появлению процветающей свеклосахарной промышленности и нанесли серьезный удар по роли Гамбурга как главного центра, через который шел импорт тростникового сахара. Теперь, когда на импорт тростникового сахара, поставляемого из колоний, были наложены ограничения, свеклосахарная промышленность Германии развивалась даже быстрее, чем французская. Немецкие промышленники безмерно увеличили эффективность своих производственных процессов. Яркое нововведение родилось в 1840-х годах, когда владелец одной из немецких фабрик начал эксперименты с диффузионной технологией, разрезая корнеплоды свеклы и бросая их в горячую воду (возможно, в дальнейшем Эрнст Людвиг Шубарт наблюдал за применением этой технологии во Франции, на фабрике Матьё де Домбаля). После многих лет экспериментов первый успешный производственный цикл прошел в 1865 году, а пятнадцать лет спустя все немецкие фабрики применяли эту диффузионную технологию, делающую извлечение сахарозы из корнеплодов более интенсивным. Производители тростникового сахара наблюдали за этим с завистью и пытались имитировать процесс, но, как мы еще узнаем в седьмой главе, не преуспели в этом. Тем временем свеклосахарной отрасли предстояло стать двигателем инноваций в ботанике и химии. Так, лаборатория в Берлине, построенная Ассоциацией свеклосахарной промышленности и открывшая свои двери в 1867 году, играла фундаментальную роль в развитии немецкой химии. По иронии судьбы, одним из ученых, работавших в ней, был Константин Фальберг, открывший сахарин – искусственный подсластитель, ставший серьезным конкурентом сахара71.
Производство свекловичного сахара было предметом особого интереса и для других крупных держав континентальной Европы, особенно для России. Царь Александр I неизменно поощрял развитие свеклосахарной отрасли после первых успешных экспериментов, проведенных на русской земле в 1800 году. И несмотря на то, что после 1814 года эта отрасль зачахла почти везде, в России она сохранилась. Протекционизм, дешевый труд крепостных и низкие цены на пшеницу компенсировали недостаток технологических усовершенствований. Впрочем, отмена крепостного права в России в 1861 году уничтожила, по всей видимости, половину из примерно четырехсот русских сахарных заводов. С тех пор знать, главным образом на Украине, начала вкладываться в более продвинутое оборудование, что позволило промышленности обеспечивать не только рынки Российской империи, но и экспортировать сахар в Центральную Азию72.
В США филадельфийские квакеры, что неудивительно, тоже стремились заменить «рабский сахар» на свекловичный, но недостаток знаний о возделывании свеклы и получении из нее сахара обрек их предприятие на провал73. Более многообещающей была инициатива, предпринятая Максименом Инаром, бывшим суперинтендантом сахарной школы Наполеона в Страсбурге, уничтоженной коалиционными силами после того, как они нанесли французскому императору поражение на его собственной земле. В США Инар начал новую жизнь, выступая в поддержку свеклосахарной промышленности в штате Массачусетс. Его старания нашли поддержку у Эдварда Чёрча, бывшего консула Франции, который профинансировал путешествие Инара в родную страну за свекловичными семенами74. В 1836 году Чёрч опубликовал книгу «Заметки о свекловичном сахаре» (Notices on Beet Sugar), в корой имел смелость заявить, что «внедрению свекольной культуры, а также ее переработке в сахар суждено сотворить достойную увековечения эпоху в процветании Республики, возможно, не уступающую культуре хлопка»75. Нортгемптонская сахарная компания, которую основали Чёрч и Инар, получила щедрые капиталы, большая часть которых, по всей вероятности, исходила от американских сторонников отмены рабства, но этих денег не хватило для создания жизнеспособного предприятия76.
Следующую попытку предприняли мормоны, последователи Церкви Иисуса Христа святых последних дней. Вдохновленные прогрессом французской свеклосахарной промышленности, они отправили во Францию миссию, чтобы принести эту технологию в долину Солт-Лейк. В 1840-х годах подобное предприятие
