наигранной тревогой и замолкает, вонзив взгляд в Мирона. Затем быстро прощупывает им ноутбук, кровать, подушки и... меня. Надеюсь, ей от двери не видно, что я красная, как свежесваренный рак. — Эм...
— Все нормально, мам — хмыкает Мирон. — Мы с Ником не дали ей проспать весь день. Она как раз взахлеб рассказывала нам, какой жутко интересный сериал смотрела всю ночь.
— А ты...
— Спускался чего-нибудь съесть, а тут Ник идет будить нашу сестренку, вот и решил помочь.
— Да? Ты выглядишь только что проснувшимся, совсем как твоя сестренка, — не удалось ей скрыть яда в голосе на последнем слове.
Она не верит!
— Так я только что и проснулся, — усмехается Мир. — И сериал смотрел получше той чуши, что смотрела Люба.
— Не говори так, пожалуйста, — тихо прошу я, пытаясь подыграть.
— И я бы его посмотрел, после рассказа Любы! — восторженно поддерживает меня Никита.
— То есть у тебя... — заметно теряется Галина, не зная, чему верить: своему чутью или нашему вранью. — У тебя все хорошо, Люба? Ты просто засиделась допоздна перед компьютером?
— Да, но в будущем я постараюсь, чтобы это не повторилось, — опускаю я глаза.
— Ясно. Просто раньше ты не пропускала ни завтраки, ни уж тем более обеды. Я забеспокоилась.
— Понимаю, — едва слышно соглашаюсь я. — Спасибо за беспокойство и простите за доставленные волнения.
— Мам, ей же не пять лет. Чего ты, как курица-наседка? — смеется Мирон, и я невольно вскидываю на него шокированный взгляд. Он... Для него вообще не существует никаких границ?..
— Не дерзи, Мирон, — строго замечает его мама.
Интересно, а как бы на такое ответила моя? Впрочем, не уверена, что когда-нибудь я решилась бы проверить.
— И в мыслях не было, — поднимает он руки, «сдаваясь», а затем, откинувшись на согнутую в локте руку, обращается уже ко мне: — Так и что, говоришь, сделала Бетти? Поцеловала Арчи? Так она ж с Бакланом!
— Так. Я пойду, а вы давайте спускайтесь вниз. И так полдня провалялись в кроватях. Никита?
— Можно я дослушаю про сериал?
— Как хочешь, — бросает она не слишком радостно и, наградив меня напоследок прохладным взглядом, закрывает за собой дверь.
Я шумно выдыхаю от облегчения, а Никита, кажется, хочет рассмеяться, но его ловко ловит Мир и накрывает его рот ладонью:
— Тихо, герой. Она может быть еще под дверью.
Он и сам еле сдерживает смех, а через пару секунд начинает... щекотать Ника! Тот буквально взвивается в руках Мира, глухо хохоча в его ладонь. Пытается вырваться, извивается, но Мирон держит его крепко, не позволяя громко смеяться. Ник умоляюще смотрит на меня, но при этом его взгляд полон настоящим весельем и довольством. В итоге Мир сам начинает смеяться вслух, укладывая рядом с собой брата, который мгновенно заливается звонким хохотом вперемешку с прерывистыми просьбами перестать.
Я тоже не выдерживаю, тихо смеюсь.
И, очевидно, зря.
Мир замирает и опасно прищуривает на меня глаза, а затем смотрит на все еще смеющегося Ника:
— Мне кажется, Никит, что Любу ни разу не щекотали. Исправим?
Ник задирает голову вверх и заинтригованно смотрит на меня.
— Нет-нет-нет! — отрицательно качаю я головой, усилено обдумывая план побега. Срываюсь с кровати, но Мир ожидаемо оказывается ловчее меня. Меня вновь заваливают на кровать... и в четыре руки начинают щекотать!
С ума сойти! Мне еще никогда не было так весело!
Я громко визжу и хохочу, пытаясь и сама добраться до ребер кого-нибудь из них. Руки, смех, крики — все смешивается в водовороте игры. Мы все до одного кажемся такими счастливыми и довольными, что у меня сладко поет сердце.
В итоге каждый из нас выбивается из сил, мы, тяжело дыша, разваливаемся по кровати: голова Никиты лежит на животе Мирона, а затылок последнего упирается мне в бедро. Все так естественно и просто, словно по-другому быть и не может.
Интересно, сильно ли пострадал свалившийся с постели ноутбук?
— А давайте пойдем играть во двор? — через минуту подскакивает на месте Никита. Вот уж в ком гуляет неисчерпаемая энергия — супер-быстрое восстановление. То, чем мы с Мироном похвастаться, увы, не можем.
— Дай отдышаться, энерджайзер, — смеется Мирон, очевидно, подумав о том же.
— Вы отдохните, старички, и приходите, — тоже смеется Ник, спускаясь с кровати, и уже у двери под наши шутливые возмущения добавляет: — Я буду вас ждать!
— Договорились, — салютует ему Мир, а когда дверь за нашим братом закрывается, он резко переворачивается на живот и, схватив меня за талию, подминает под себя...
Я охаю от неожиданности и тут же замираю, как пойманная в клетку птичка, ощущая, как наши сердца часто бьются почти в унисон. Втягиваю носом аромат кожи Мира — приятный: древесный, с нотками морозной хвои и совсем чуть-чуть моего собственного геля для душа. Мирон тоже шумно втягивает в себя воздух у моего уха, а на выдохе тихо говорит:
— Спал как убитый. Ты такая удобная, оказывается, фенек.
Волнение, бьющее через край, вдруг обретает иную форму, когда я осознаю, что дверь в мою комнату так и не закрыта на замок. В любую секунду может войти тот, кто якобы волнуется обо мне!
— Мир, — выдыхаю я. — Твоя мама... Вдруг она вернется?..
— Ох уж эта моя мама, — тихо смеется он, но голову поднимает. Правда, для того, чтобы утопить меня в своем пронзительном взгляде. — Лю... Кажется... Нет, ты совершенно точно сводишь меня с ума. Я... я осторожно, ладно?
— Что ты...
Подушечка его большого пальца слегка надавливает на мои губы, вынуждая замолчать, сам же он сильнее склоняется к моему лицу и шепчет в уголок моего рта:
— Ничего не бойся, фенек...
А затем обжигает мою кожу своими мягкими губами. Мое сердце ухает в пропасть, оставляя на своем месте искрящуюся сладость... Словно в моей груди взорвался ком сахарной ваты. Он-то и склеил между собой стенки моих легких, не позволяя дышать.
Палец Мирона исчезает, уступая место его горячим и чуть влажным губам...
Голова кружится, в висках истерично стучит пульс, и кажется, я вот-вот потеряю сознание. Из-за поцелуя! Его поцелуя...
Но вдруг все исчезает, и я не сразу соображаю, что чувствую: облегчение или досаду.
— Дыши, Лю, только осторожно, — слышу сквозь идущий
