помогли бы ему наладить жизнь с ней. Да, точно помогли бы… Любовь? Ха! К тому же это был шанс попасть в общество. Конечно, поначалу Фарли не признавали бы его, да и другие тоже, но все меняется, время делает людей более покладистыми, а если начнется война – ну, вы знаете, мэм, что в этом случае все будет по-другому.
Грейс вышла из кухни. А если из-за нее Эндрю действительно упустил шанс обзавестись хорошей фермой, деньгами, шанс попасть в местное общество? Нет, она не считала себя виновной в этом. У него и так может быть много денег, ее денег – если они действительно нужны ему. А что касается положения в обществе – Грейс просто не могла представить себе Эндрю в новом окружении. В отличие от миссис Бленкинсоп, она не считала, что семейство Тулов принадлежит к высшему свету. Тем не менее ей было жалко Аделаиду. На основе редких встреч с дочерью Тулов Грейс сделала вывод, что это неплохая девушка.
Что сказал бы Эндрю, если бы узнал, что у нее, Грейс, будет ребенок? Прошла неделя с тех пор, как они виделись в последний раз, неделя с тех пор, как он держал ее в своих объятиях. Почему она не сообщила ему тогда? «А какова будет реакция Дональда?» – подумала Грейс и почувствовала при этом тошноту. Мысли ее путались, вызывали головокружение, но одно она сознавала ясно: сказать о ребенке придется и тому, и другому.
Когда она пересекла холл, послышался звонок в дверь. На пороге стоял доктор Купер. При виде его Грейс испытала облегчение: вот тот, с кем можно поделиться.
– Ну, как вы себя чувствуете сегодня?
Грейс улыбнулась и, закрывая за вошедшим дверь, загадочно ответила:
– Не так, как всегда.
– Не так, как всегда? – его густые брови удивленно поползли вверх. – Что вы хотите этим сказать?
– Пройдите сюда – я растопила здесь камин. Сегодня холодновато, правда?
– Да, будет похолодание. Ну, хватит о каминах и погоде, скажите, почему вы чувствуете себя не так, как всегда, – что за загадки.
Она повернулась к Куперу и с печальным выражением лица проговорила:
– У меня будет ребенок.
– Да? – спокойно спросил он. – Очень хорошая новость, очень. Вы уверены?
– Абсолютно.
– Да, это для меня полная неожиданность. И что же сказал по поводу этой изумительной новости Дональд? Он потрясен?
– Я ему ничего не говорила… пока.
Брови доктора вновь приподнялись, и он кивнул.
– И когда можно ожидать появления ребенка?
– У меня уже около пяти недель, – Грейс не сказала «шесть». Одна неделя – не такая уж большая разница. Но про себя она подумала: неужели я подготавливаю себе алиби?
Дэвид Купер внимательно смотрел на нее. Перед ним стояла молодая девушка, у которой скоро будет первый ребенок, – и тем не менее она сообщила об этом скучным равнодушным голосом, как будто речь шла о пятом или седьмом. «Молодая девушка?» – переспросил себя доктор. Нет, больше не девушка; что-то случилось с ней в последнее время – Купер отнюдь не считал, что причиной этому была беременность, – что превратило Грейс в женщину, не очень счастливую женщину. Что-то здесь было не то, но он не мог докопаться до сути. Несколько недель назад вся деревня судачила о том, как рано утром жена священника вскочила в автомобиль и поспешно уехала, бросив его одного. Ссора произошла из-за Бена, садовника. Если бы не это напряженное ожидание войны, тот инцидент получил бы куда большую огласку. И теперь она ожидает ребенка? На первом году супружеской жизни это несомненно поправило бы положение, но сейчас – Купер не был уверен. Ему хотелось узнать от Грейс побольше.
– Я могу поделиться этой новостью с Рени?
– Пока, наверное, не стоит.
– Как скажете… Я думаю, мне надо осмотреть вас. Давайте сегодня после обеда? Посидите у нас, выпьете чашку чая. Рени всегда рада видеть вас… Я ничего не буду говорить ей, пусть думает, что это обычный профилактический осмотр.
– Спасибо, я приду.
– Ну, мне пора.
– Может, выпьете кофе?
– Нет, спасибо. Мне надо зайти к Фарли. У папаши Фарли ревматизм, раньше мы называли это заболевание падагрой. Вы знаете, что Бертран Фарли пошел в армию? Вчера я видел его в форме; она ему где-то даже идет. Думаю, послужить ему будет полезно, – Купер ткнул Грейс в бок большим пальцем, и она засмеялась. Так, смеясь, они пересекли холл, причем смех Грейс звучал куда громче, чем того заслуживала шутка.
Когда Грейс вернулась в комнату, она все еще смеялась. Она стояла возле камина, поставив ногу на решетку и оперевшись на каминную полку. Внезапно ее смех прекратился. Грейс прикусила губу – и слезы, мучительные слезы медленно потекли по ее лицу.
В конце концов она сначала рассказала обо всем Эндрю. Не в его объятиях под прикрытием скалы возле каменоломни, а на дороге у пустого дома в Калбертскат. Грейс пришла посмотреть на дом, размышляя о том, не приобрести ли его, и не будет ли ей легче с помощью совершившегося факта убедить Бена принять этот подарок? Цена его составляла триста фунтов – сумма для такой постройки немалая – но что значили триста фунтов по сравнению с состоянием старика, который мучался, не зная, куда девать себя? Дом стоял обособленно, примерно в четверти мили от деревни, земля вокруг была ровная и открытая.
Когда Грейс вышла за ворота сада и пошла по дороге, она заметила ехавший навстречу грузовик, но не обратила на него внимание. Лишь когда машина затормозила, поравнявшись с ней, Грейс взглянула еще раз. Из кабины вылез Эндрю и встал возле дверцы. Грейс остановилась у капота, так что их разделяло четыре фута или около этого – вполне достаточное расстояние для того, чтобы не дать пищу для сплетни случайному свидетелю их встречи или какому-нибудь любителю прогулок вроде мистера Бленкинсопа, потихоньку проживающего невдалеке.
– Здравствуй, дорогая, – его мягкий, низкий голос прозвучал с какой-то особой нежностью. На сердце у Грейс сразу потеплело, стало легче. – Ты сегодня немного бледная. Не болеешь?
Она долго не отвечала, не зная, сказать ему или нет. Грейс представляла, что расскажет ему о ребенке, прижавшись лицом к его лицу, – но в следующий раз они могли встретиться только через неделю, или даже через две, поэтому она, наконец, решилась:
– У меня будет ребенок, Эндрю.
Ни один мускул не дрогнул на лице Эндрю, но глаза его потемнели. Потом он мягко спросил:
– Ты рада?
– Да, Эндрю, рада… а ты?
– Да, да. Главное – ты, если ты счастлива, все остальное не
