влияние на народные представления. Он написан У Юаньтаем и называется «Путешествие на Восток, или Предание о высочайших Восьми бессмертных» («Дун ю цзи шан дун ба сянь чжуань»). В одном из эпизодов герои пересекают море, чтобы посетить большой пир и отведать персики бессмертия. Все они кладут разные предметы и плывут на них по воде: Ли Тегуай — железную клюку, Люй Дунбинь — меч, старик Чжан Голао — своего мула. Все шло хорошо, пока сыну Царя драконов не приглянулась нефритовая трещотка Лань Цайхэ, и из-за нее не разгорелась большая битва.
Чжан Голао ездил на муле — иногда как положено, а иногда задом наперед. Он проезжал за день тысячи ли, а вечером дул на животное, складывал его как лист бумаги и убирал до того момента, когда оно снова понадобится. Жил Чжан Голао предположительно при империи Тан, примерно во времена императора Сюань-цзуна. Он был отшельником-даосом и отклонял все приглашения прибыть ко двору. После того, как в пожилом возрасте он умер, ученики вскрыли гроб и не обнаружили там тела.
Люй Дунбинь, наверное, самый знаменитый из «восьми бессмертных» и самый человечный из них. Он был забавный на вид, любил раздавать людям лекарства и помогать им справиться с большими жизненными кризисами, а еще был завсегдатаем постоялых дворов и трактиров Чанъаня — его знали мещане по всему Китаю. Кроме того, он прекрасно владел мечом. Про него есть много поговорок. Например, когда говорят «собака покусала Люй Дунбиня», имеют в виду, что человек не понял добрых намерений. Говорят, что этот бессмертный жил во времена империи Тан, но упоминания о нем появляются лишь в сунский период. Во времена Юань о нем были написаны многие пьесы, а при Мин он стал особенно популярным героем рассказов.
ПОСЛЕ ИМПЕРИИ МИН
После упадка империи Мин к власти пришла Цин. Это были не ханьцы, а маньчжурские завоеватели с севера, которые говорили не по-китайски и не нуждались в классе писцов. Хотя система чиновничьих экзаменов сохранилась, их успешная сдача перестала давать былые преимущества — принадлежность к маньчжурам была более весомым аргументом. При Цин было создано много литературных произведений, но писали их в основном эрудиты для эрудитов на классическом китайском языке. Среди этих трудов встречаются и изложения утраченных теперь древних книг, благодаря которым мы узнаём о захватывающих историях. Здесь стоит упомянуть «Повести о странном из кабинета Ляо» («Ляо чжай чжи и»). В этом чудесном собрании преданий есть и сверхъестественные истории о волшебных лисах, которые превращаются в обворожительных красавиц и отвлекают молодых ученых от их трудов, и что-то вроде газетных репортажей, например, о том, как жители испугались землетрясения и выбежали на улицу в нижнем белье. Для современных исследователей это просто божий дар.
Китайская литература и искусство в тот период были предназначены исключительно для внутреннего потребления. Когда правивший в 1735–1796 годах император Цянь-лун[97] принимал в 1793 году британское посольство во главе с Джорджем Маккартни, его совершенно не интересовали ни участие в международной торговле, ни мир за пределами Китая как таковой — если не считать данников в Юго-Восточной Азии. Формально миссия Маккартни провалилась из-за отказа бить поклоны императору, но истинной причиной была самодостаточность Поднебесной.
После смерти Цянь-луна маньчжурское государство начало клониться к закату, и в XIX веке Китай занимал на мировой арене очень скромное положение. Страна погружалась в политический хаос, императорская власть слабела, порядок могли обеспечить только сильные местные правители. Во многих районах появились разбойники и начались бунты, доходившие до открытой гражданской войны. Восстание тайпинов (1850–1864), например, разорило весь южный Китай. Оно было подавлено цинскими властями, но победа не принесла долгого мира.
Сцена из рассказа «Лис выдает дочь замуж». Иллюстрация к «Повести о странном из кабинета Ляо», поздний период империи Цин.
Lou-Foto / Alamy Stock Photo
Многие иностранцы, приезжавшие в Китай в XIX веке, были миссионерами. В слабости этой дальневосточной страны они видели свой шанс: благодаря удаленности от Европы она до сих пор избегала колонизации, и теперь за нее можно было взяться[98]. Людям Запада казалось, будто китайцам можно внушить буквально что угодно: поскольку не было единой церкви и единого религиозного авторитета, диктующего доктрины, не было и идеологических причин сопротивляться навязываемым убеждениям. Многие люди были неграмотны и получали знания из развлекательных пьес, исполняемых на их деревенских праздниках столь же неграмотными актерами. Жители угасающей Цинской империи оказалось предоставлены самим себе, что привело к расцвету народных верований, умножению богов всех мыслимых сортов, повышению роли местных культов. Миссионеры, интересовавшиеся китайским политеизмом, ритуалами и заклинаниями, опубликовали много материалов об этом новом для западного читателя мире. Среди таких авторов был упомянутый выше Де Гроот.
Китайцы, однако, далеко не всегда были рады заморским проповедникам. Зревшая среди крестьян обида на христианских миссионеров и иностранцев в целом вылилась, в частности, в Восстание ихэтуаней (1899–1901) — за границей их называли боксерами, считая китайские боевые искусства разновидностью бокса. Взрыв произошел после сильной засухи: война пронеслась по северному Китаю, сея насилие и разрушения, и добралась до Пекина. В результате армии Альянса восьми держав — США, Австро-Венгрии, Великобритании, Франции, Германии, Италии, Японии и России — вторглись в страну, взяли штурмом столицу и проникли в Запретный город и другие императорские здания[99]. Сам император бежал из города. Ихэтуани поддерживали империю Цин, но именно они привели к падению маньчжуров и проложили путь к Китайской Республике.
КИТАЙСКАЯ РЕСПУБЛИКА
Первого января 1912 года в Китае была провозглашена республика. Ее военно-политическое руководство познакомилось с западными идеями при посредничестве Японии и стремилось подражать новым веяниям. Китайская конституция была написана по образцу европейских, а радикальные писатели и мыслители ратовали за вытеснение вэньяня — классического письменного языка — более «народным» байхуа, который вскоре после прихода к власти коммунистической партии в 1949 году станет официальным. В основу нового языкового стандарта легли диалекты северного Китая, которыми владела значительная часть населения, и у этнических ханьцев эта реформа не вызвала затруднений[100]. В письме стали употребляться сокращенные варианты написания древних иероглифов, были введены официальные системы транскрипции, впоследствии с появлением компьютеров и интернета были разработаны различные методы ввода (см. выше).
Молодая республика была слаба и не могла поддерживать контроль всей территории страны. Из-за этого период с 1918 по 1926 год известен в Китае как Эра милитаристов: регионами в то время управляли независимые клики и военные правители. Постепенно националисты, на которых опирался вождь
