она согласилась на контракт? Это какое-то недоразумение…
Продолжая пялиться, я пробрался одной рукой к её промежности, нащупывая клитор. Девчонка пискнула и распахнула глубокие потемневшие глаза. Я не мог оторваться от них взглядом, приблизившись ртом к её вздрогнувшей груди, чтобы нащупать сосок. Бесконтрольно застонавшая Ева испуганно уставилась на меня, пока я поглаживал её нежную, покрывшуюся мурашками кожу приоткрытыми губами.
Она явно посчитала это нарушением моих же правил, вытаращившись на меня, как на умалишенного. Честно говоря, я сам уже запутался. Мозг парализовало. Вместо того, чтобы остановиться, я помог себе свободной рукой и облизал её крупные напряженные соски. Не выдерживав этого осуждающе-изумленного взгляда, прикрыл веки, мокро посасывая её грудь, и почувствовал, как девчонка осторожно уложила подрагивающую руку мне на голову, крепко придерживая.
Я не стал сопротивляться. Я вообще вспомнил её скромное оправдание по поводу того поцелуя и подумал, что, наверное… Мне не жалко.
Стараясь вести себя хотя бы не грубо, я продолжал проникать в неё и ласкать уже отсыхающей рукой, пока не распахнул глаза. Оставил в покое грудь девчонки, а она тут же одёрнула ладонь, от чего я чуть не рухнул башкой на матрас.
Наверное, у меня было сотрясение. Показалось, что произошедшего было недостаточно, чего-то не хватало…
Одна моя рука проскользила ей на талию, а вторая — торопливо схватилась за шею, утягивая девчонку вниз. Ева не удержалась на своих тонких ручонках и осела на меня, сверкая изумлёнными зелёными глазами.
Я мягко приложился губами к её дрогнувшему рту. Задержался, едва пробуя его на вкус, осторожно огладил и проник кончиком языка между её тёплых застывших губ. Но стоило Никольской шевельнуть ими, у нас посрывало бошки, и мы влажно сплелись языками, трахаясь, будто в последний день на Земле.
27. Рабочие отношения
Утром было всё ещё темно — зимой Питерский световой день меня просто убивал. Я не проснулся, а буквально очнулся ото сна бодрым, как бабулька из финала рекламы мази от радикулита, вытаращив глаза в окно. Мне не то что прошедшую неделю не было так хорошо… Да я за последние несколько лет не чувствовал себя настолько отдохнувшим!
Я лежал на боку и просто пялился на замёрзшие ветки и сиреневое небо, за минут пятнадцать не обнаружив ни одной птицы. Секундная стрелка на настенных часах гипнотически плавала по кругу. Я не сразу опомнился. Стянул с тумбочки телефон, пролистав гигантскую очередь уведомлений из блога, проверил статистику и понял, что сингл выстрелил. Ещё немного, и Death Breath во главе с Господином вернёт себе пьедестал — осталось заявиться на фест с готовым альбомом.
Сладко растягиваясь по кровати, я перекатился на другую сторону и случайно задел женскую тёплую ладошку, вылезшую из-под простыни. Я так и обмер с задранными над головой руками. Брови скакнули выше ко лбу.
Никольская что, ночевала в моей постели?
Она лежала посередине, укрытая до ключиц. Расслабленное насупленное личико одной сплющившейся щекой располагалось на второй моей подушке. Возле лежали шорты и футболка — разве вчера она не надела их обратно? — и резинки. Её распущенные вездесущие волосы упали за спинку кровати и даже щекотали мой нос. Я отпрянул ближе к краю, нахмурившись.
Мне казалось, мы договорились вчера по-человечески!
Я вскочил на колени, присогнулся над её противным лицом и собирался со всех сил гаркнуть Никольской на ухо. Но вместо этого остановился, угрожающе нависнув сверху. У неё чуть дрогнули веки.
Проснулась?
Ева устало вздохнула подо мной, перевернулась на спину так, что её лицо оказалось прямо над моим, и тихо засопела. Она была неисправима!
Хорошенькая. Но только когда спит и помалкивает! Хотя, даже во сне у неё не закрывался рот: я наклонился поближе и пристально всмотрелся в линию её приоткрытых, округло очерченных губ. Почему-то один только рот Евы выглядел не менее эротично, чем тело. Наверное, я просто снизошёл до окружающих, вовсю полоскающих друг друга слюной. Слово было нарушено, я давно таким не занимался, вот и немного помешался. Теперь, как с водкой в совершеннолетие — пока не напьюсь до чёртиков, не отпустит…
Надеюсь, это не так.
Я потерял счёт времени, разглядывая её лицо, словно корпус гитары на предмет сколов, но так и не нашёл ни одного изъяна. Хреново.
— Доброе утро, — шепнули розовые губы девчонки, всё ещё лежащей с закрытыми глазами.
Я испугался до постыдной, неконтролируемой суеты. Дёрнулся, убираясь на свою половину. Сообразил слишком поздно, пытаясь отвернуться, когда цепкая Никольская поймала меня за шею и успела чмокнуть в угол рта. Её пальцы мягко прошлись по моим напрягшимся плечам, даже не стараясь меня удержать. Я, застигнутый врасплох, выпутался, свесил ноги с кровати и всё-таки одеревенел. Телесно её прикосновения ещё чувствовались.
— Давно не спишь? — обвиняющим тоном буркнул я.
— Минут пять, — явно заулыбалась девчонка за моей спиной.
Она зашуршала позади. Вдруг обернула меня руками под грудью и за плечо, прижавшись голым нагревшимся после сна телом. Я моментально поплыл. Сам не понял, как она начала целовать меня в шею, беззвучно сглотнул и попробовал дёрнуться. Но Никольская теперь была напрочь лишена страха. Дотронулась губами до мочки моего уха настолько щекотливо, что я весь зашёлся мурашками и задержал дыхание. Девчонка лениво сползла обратно в кровать.
— Доброе утро, Господин, — она приластилась щекой к моей ладони, свесив с кровати руку.
Слишком много прикосновений за последние тридцать секунд жизни. Я крепко сомкнул челюсти, следя за стрелкой на настенных часах.
— Почему не ушла вчера к себе?
— Я не помню, как уснула, — Ева дотронулась губами до тыльной части моей ладони. Меня всего заметно потряхивало, но я не мог отодвинуться. — Извини.
Кстати, я тоже не помнил… Закусав щёки, осмотрелся в комнате и подскочил на пол. Никольская вставать не собиралась, ей нравилось наблюдать, как суровый Господин бьётся в её власти в неврастенических припадках.
Нет, так больше не пойдёт. Я вздохнул, но с дрожью.
— Ты куда? — она привстала мне вслед, дёрнув простыню и натягивая её повыше.
Хоть на этом спасибо.
— В ванную. Потом в студию. А ты? Так и собираешься лежать на моей кровати? — она ехидно усмехнулась.
— Нет, сейчас соберусь.
Она закопошилась, а я спрятался за дверью. Включил зашипевший кран на максимум и принялся яростно начищать зубы, потому что не мог унять силу в собственных руках. Плеснул себе в лицо ледяную воду и поёжился. То, что делала Ева — было просто невыносимо!
В ход пошла электробритва, счищающая с моего лица небольшую щетину. Я беззащитно уставился в зеркало, услышав, как девчонка без стука
