шелковых штанах по Питеру побежит чешуей сверкать, однако все равно стало немного обидно. Пропустила кружащего в ночном небе дракона. Правда, раз он тут тоже надолго собирается обосноваться, значит, насмотрюсь еще. Выгнать, чувствую, уже не получится. Ну хоть сковородкой вдоволь по заду настучусь.
— Вот кольцо мы не сразу заметили, но в итоге нашли, — продолжил отчитываться Лир. — Крону пришлось по голове памятника немного побегать. — Судя по мимике фея, особого удовольствия он от этого не получил. Но я уже привыкла, что мелкая брюзгуша вечно всем недовольна.
Однако, несмотря на недовольство, фей не забывал переворачивать плюющиеся в разные стороны маслом котлеты идеально одинакового размера и формы. Запах от них шел такой, что еще немного — и слюной захлебнусь.
— Я бы ни за что не догадался под обручем поискать, — продолжил нахваливать Крона рыжий.
— Это не обруч, а лавровый венец, — пробухтел фей, наблюдая, как из холодильника вылетает пакет молока и выливается в кастрюлю с уже сваренной картошкой. Тут же появилась вилка и принялась все это давить и перемешивать. Котлетки с пюрешкой… М-м-м!
— Вообще, странный он какой-то, — продолжил брюзжать Крон. — Царя вашего я, конечно, не видел. Мне обычно с безвременьем везло, ни в прошлое, ни в будущее относительно своего мира не проваливался.
Мысленно я похвалила свою паранойю, не зря заподозрившую, что фей у нас гостит не в первый раз. Ведь и нотариус вел себя с ним как-то странно, и в творчестве Ван Гога он слишком хорошо разбирается. С картами, техникой, общественным транспортом тоже быстро освоился. Но тут, конечно, мог и опыт из других миров помочь.
— Только, если я ничего не путаю, лавровый венец и тогу носили императоры в других странах. А у ваших были мантия и корона.
Хм, никогда раньше не задумывалась, но на самом деле Крон прав. Памятник Петру Первому был наряжен в греко-римском стиле, хотя любил и уважал наш царь все немецкое.
— Кстати, он вместо седла на шкуре сидит, — продолжил озадачивать меня фей. — Как дикарь какой-то. И с мечом. Хотя тогда уже по всей Терре шпаги в моду вошли. Но это мелочи. — Крон снова перевернул котлеты и удовлетворенно улыбнулся. — Отсталый у вас мирок, но загадок в нем море! — Удивительно, но сквозь снобистское осуждение в голосе мелкой пакости мне послышалось некое предвкушение.
Вот уж никогда не подумала бы, что этот ворчун в душе авантюрист. Правда, от афериста до авантюриста один шаг.
Потом мы ели котлетки с пюрешкой, закусывая солеными огурчиками, пусть и покупными. Хотя я не удивилась бы, если бы фей успел где-то сам засолить, законсервировать и замариновать всякого добра целую кладовую. Интересно, в своем замке он такая же хозяюшка? Граф-консерватор и маринатор…
Лишь когда мы поели, Крон водрузил на стол и увеличил золотое кольцо, явно старинное, украшенное внушительного размера голубым камнем.
— И? Изумруд же! — Взяв колечко, я с интересом покрутила его в руках, игнорируя неодобрительные взгляды обоих мужчин. Жаба едва слышно застонала, пытаясь смириться, что такое чудо пройдет мимо нас. Нет, я не любила украшения, почти не любила… Но это кольцо было удивительно красивым, особенно когда на камень падал свет ламп. Его нестерпимо тянуло надеть на палец, чтобы неотрывно любоваться, шепча при этом: «Моя прелесть!..»
Вспомнив любимые в детстве сказы Бажова, я процитировала:
Стекла прозрачней, тверже, чем металл,
Он рос в объятьях полной тишины.
Но в мертвом царстве жаркой глубины
От света скрыт прекраснейший кристалл —
Природный совершенства идеал.
Ни цвет его, ни форма не видны,
Но солнца луч на камень упадет,
Он, как цветок волшебный,
Расцветет и заиграет — редкий самоцвет.
Изумруд был овальной формы, размером примерно с ноготь моего большого пальца. Сам выпасть он никогда не смог бы: плотная золотая окантовка заходила на внешнюю сторону камня. У кольца не было никаких завитушек, никаких излишеств, просто цельный толстый золотой ободок, увеличенный там, где был вставлен изумруд. Единый кусок драгоценного металла. Идеально! Как тут можно устоять?
С превеликим трудом отодвинув от себя сверкающий соблазн, я выжидающе посмотрела на напряженных мужчин. Очевидно, их припечатало великой силой искусства.
— Ну и с чего вы решили, что это не тот изумруд? — переводя взгляд с одного незваного гостя на другого, уточнила я. Лица у крылатых товарищей были очень загадочные и одновременно озадаченные.
— Надеть не хочешь? — поинтересовался Лир. Его руки тоже постоянно тянулись к кольцу, к счастью по очереди, и он успевал левой поймать правую или правой — левую.
— Нет. — Передернув плечами, я уставилась на Крона, ожидая пояснений.
— У меня есть отпечаток Ялмара, того самого кри́стала, за которого обещано вознаграждение. И определенное сходство есть. — Фей построил задумчивые рожицы, покружил вокруг кольца, а потом магией отодвинул его от себя подальше. — Но или с ним что-то произошло, или это не он…
— А кто тогда?! — Лир принялся перебирать пальцами по столу, подкрадываясь при этом к кольцу все ближе и ближе.
— Возможно, его брат. Тот, который вернулся, а потом потерялся… — Моего мотылька кольцо не так манило, как дракона, однако чувствовалось, что ему тоже хочется сцапать «прелесть» и спрятать от посторонних глаз. — Отпечатки схожи. Это точно родственник. Но если это Кирис, тогда неясно, как он сюда попал, почему в анабиозе и, самое главное, какая магия сделала его таким… — тут Крон произнес несколько красиво звучащих, абсолютно непонятных слов. Интонация была ругательная, но слушать оказалось все равно приятно. — Притягательным! — мелкая пакость быстро схватила кольцо, уменьшила, сжала в кулаке и зажмурилась.
В ту же секунду Лир, издав грозный рык, потянулся, чтобы сжать в своей лапище сразу и колечко это проклятое, и загребущую бабочку. Но Крон, быстро взмыв под потолок, попорхал вокруг люстры и, довольный, вернулся:
— Спрятал. Уменьшил и спрятал. Ни одна громадина не найдет, ясно? — Мелочь с вызовом посмотрела на рыжего, потом покосилась в мою сторону. — Когда напитается магией и очухается, сам нам все объяснит.
— То есть скоро в моей квартире появится третий мужик?! — Не знаю, о чем там думал со злобно-мрачной рожей Лир, но я сразу поняла, чем мне грозит выход изумрудинки из анабиоза. — Причем вы ничего о нем не знаете. Вам даже кто он, неизвестно! Вдруг бывший преступник? Или больной на всю голову? —
