между ними, нависая сверху, вдавливая свои бедра в её.
— Пусть будет по-твоему, — и целует так страстно, что у Тории темнеет перед глазами. Яркое пламя взметнулось вверх, заключая их в свое огненное кольцо. Тория дернулась назад, отползая к стене.
— Не прощу! Никогда!!! — зашипела она, потянув за рычаг, заставляя золотую фигуру двинуться в сторону и скрыть от её глаз происходящее.
Глава 12
Мое терпение испарялось с каждой минутой. Пока жрецы готовили всё к ритуалу, я возвращался снова и снова к той, кого должен был наказать, выпороть прилюдно за её дерзкие выходки, но вместо этого хочу сделать наложницей, нарушая все древние традиции, взяв обычную женщину без капли крови Древних.
Она стала моим ядовитым наваждением. Пробралась мне под кожу своим запахом, своей дикостью, в ней текла сама жизнь, бурлила буйной огненной рекой. Крушила всё на своем пути. Она всего лишь женщина, но в ней столько внутренней силы, больше, чем в любой из высокородных эрн. Силы Древних.
Опустил голову вниз, думая о том, как выдержать этот обряд, явиться на черную площадь, вынося приговор группе эрнов, что убивали трэптов ради скорпа и сбыта их кожи на черном рынке, а потом не вылезать из своих покоев, подчиняя себе несносную девчонку.
Зверь удовлетворенно рыкнул, посылая сильную вибрацию в грудь. Прикрыл глаза, вспоминая, как несколько часов назад срывал её стоны своими губами, впивался в её горячую, бархатную плоть своим ртом, раздвигая её влажные складочки своим языком, скользил пальцами по груди, играя с её затвердевшими сосками, сжимая ладонями её упругую грудь.
Как же я боялся сорваться. Спалить всё вокруг, сгореть вместе с ней. Играл. Смотрел, насколько далеко я могу с ней зайти. Но каждый её дьявольский стон срывал все мои планы, я наслаждался каждым её вздрагиванием от моего прикосновения к её чувствительной плоти, от каждого толчка моего языка. Забывшись в наслаждении, она сжимала мои волосы на голове, сильнее притягивала к своим раскрытым бедрам. И я позволял. Мне нравилось всё, что происходило у меня с ней. За всё время своего правления наскучили лживые и опытные шлюхи, порочные девственницы, чьи тела взращивают, чтобы ублажать и дарить наслаждение. Были и пустые, но в глазах была только жадность, а у мужчин в их семьях — выгода и желание продать подороже свою дочь или сестру.
Амара как свежий глоток воздуха, мое дикое наваждение, мираж. Её гибкое тело словно заточено под меня. Бурные зеленые водовороты закручивались в её глазах. Вспыхивали сочной зеленью. Хотелось наказывать медленно, мучительно и с наслаждением. Нежно и ласково. Больно и остро. Чтобы задыхалась от сбившегося дыхания, выкрикивала мое имя. Срывала голос до хрипоты. Непокорная. Языкастая. Несносная девчонка! Когда я смотрел на эту девчонку, не мог понять, что в ней меня так цепляет. До сих пор ощущался её вкус на моих губах, её стоны звучали в ушах.
— Мой мэрн, ты совсем меня не слушаешь, — пролепетала Тория.
Поднял голову на свою жену. Совсем забыл о ней с этой девчонкой. Посмотрел на нее невидящим взглядом, оценивающе рассматривая её аккуратные черты лица. Красивая. Ярко-голубые глаза на милом личике, притягательные красные губы, прямой нос и кремовая кожа. Породистая эрна.
Тория — эрна, от которой сходят с ума, и каждый хотел бы оказаться с ней в одной постели. Она сексуальна, красива и даже умна. Когда я её взял первый раз, она была чиста, но будто с рождения была приучена к совращению и животному совокуплению. Никто так не сосал мой член, как она, я изливался в её чувственный рот, брал её так грубо, как только хотел. У меня были свои правила, и она им подчинялась. Мне это нравилось в ней. Она не задавала ненужных вопросов. Знала, когда замолчать и когда остановиться. Следовала всем традициям и никогда их не нарушала. У каждого была своя цель. У нее — обожание и власть. У меня власть. Слияние силы. Мое продолжение.
Снова мазнул по ней взглядом.
— Мой отец хочет поговорить с тобой! — вскинула она на меня свои ласковые глаза, с мягким отголоском голубого пламени.
— Сразу после обряда!
Глаза ярко вспыхнули ярким голубым топазом.
Мягко кивнул ей, отворачиваясь к жрецам. Это было очевидно, что её семья боится, что я могу вернуть им порченую дочь, и они останутся ни с чем. Усмехнулся, снова взглянул на всё еще закрытую дверь храма.
Я был готов к недовольству со стороны своих тэрнов, восстанию недовольных эрн и жрецов. Но всё быстро стихло, как только каждый из них получил то, что хотел: землю, золото, статус. Осталось разобраться с её семьей. Венчальный обряд и ребенок. Чертова дверь храма всё еще была закрыта. Я начинал терять терпение, а точнее, устал ожидать ту, чьи следы духов искал в этом воздухе, чьи изумрудные глаза представлял лишь только при одном взгляде на пальмовые листья под своей террасой.
Жрец начал обряд, предупреждая, что и в какой момент мне нужно произносить. Перевел свой взгляд на грузную бронзовую статую волка, что сжимала в своих лапах длинные металлическими цепи, обвивающие бронзовые шары, внутри которых мягко покачивались черные свечи.
Внимательно вслушивался в монотонную речь жреца, иногда поправляя его, чтобы пропускал много ненужного в этом обряде, следил за пламенем свечи, которое медленно играло со своими фитильками, пожирая их мягкий черный воск своим прожорливым пламенем. Пламя дергалось оттого, что кто-то проходил мимо, шипело на них, издавало трескучие звуки, сплетаясь с горьковато-тягучим запахом храма.
Резко поднимаю ладонь над головой, прерывая жреца. Замер, как зверь на охоте, учуявший свою добычу. Её запах сразу ударил мне в ноздри. Я узнал бы её из тысячи ароматов в пустыне. Повернулся в сторону закрытых дверей храма. Она здесь. Глубоко втягиваю плотный воздух с её ароматом. Её запах…
Скрип тяжелых массивных дверей. Огни в бронзовых клетках взметнулись вверх, пропуская через себя знойный воздух, ворвавшийся с диких земель, застилая ветхие камни тонким слоем песка. Глаза впились в вошедшую в эти двери. Уголок моего рта пополз вверх. Оценивающе смотрю на свою женщину, что застыла в ожидании, чтобы ступить на прохладную алую ленту перед собой. Моя. Зверь довольно рычит, вытягивая мои зрачки в тонкие нити. Позволяю. Пусть насладится тем, чего он так долго желал.
* * *
Тонкий длинный шлейф её ажурного белого платья тянулся за ней от самых нижних ступеней Древнего храма. Её босые ступни мягко касались бархатной ленты на ветхих полах. Медленно. Шаг за
