которой он больше полугода не занимался. Он ещё плотно сидел, я его забирала по клубам обдолбанного, он меня содержал, — улыбается Соня. — В общем, постепенно мы улучшили положение. Группа набирала популярность, а дальше ты, в принципе, знаешь. Я думала, ты только на отдых приехал тогда, в первый раз, и чтобы ни у тебя, ни у меня не возникло соблазна, мы начали играть пару с Серёжей. Я боялась, что ты не поверишь мне. Ещё я боялась, что ты выберешь сторону мамы.
Соня замолкает под моим пристальным взглядом, который я даже не знаю, что выражает. Злость, ярость, отчаяние. У меня внутри была такая буря. Мне хотелось прямо сейчас сорваться и поехать к родителям, чтобы разнести в пух и прах. Пока я думал, что меня предали, Соня одна боролась с этим миром, осталась без дома и поддержки.
— Стас, прости меня, — уже во всю роняет слёзы моя дурёха. — Я виновата перед тобой. Я тебе столько боли причинила.
— Тихо, — притягиваю Соню в свои объятья, целую в висок и укачиваю, как маленького ребёнка. — Тихо, моя маленькая. Тебе нельзя нервничать. Я не виню тебя. А мама… Я поговорю с ней.
— Стас, не ругайся, — тихо просит Соня. Она такая нежная, такая красивая и любимая. У меня аж сердце щемит. — Она твоя мама, она хотела, как лучше.
— Да, и именно поэтому сделала, как хуже, — завожусь я, пытаясь держаться, чтобы не пугать и не нервировать Соню. — Чуть не лишила меня единственной любимой девушки. Скажи, а если бы я не узнал про беременность, ты бы не сказала?
— Сказала бы, — тихо, едва слышно, говорит Соня. — Я могу понять твою маму, ведь ты её единственный ребёнок. Но сейчас для меня тоже важен мой, то есть, наш ребёнок.
Наш ребёнок. Я до сих пор не привык.
— Твоя песня. Я когда услышал, понял, каким идиотом был. Прости за все гадости.
— Как бы я ни пыталась вспомнить плохое, хорошее перечёркивает. Я понимала, что тебе было больно и ты не знал всей правды. Но и загубить тебя этой правдой я боялась. Стас, — снова начинает ронять слёзы моё счастье. — Мне так плохо без тебя было. Пообещай, что всегда будешь рядом.
— Конечно, родная. Только обещание за обещание. Впредь ты не будешь от меня ничего скрывать. Мы разговариваем и находим решение, хорошо?
— Обещаю.
Я целую Соню, собирая крупные слёзы. Затем дохожу до шеи, щекоча носом, отчего девушка начинает смеяться. Потом я спускаюсь к животу. Целую через футболку и кладу голову. Соня гладит руками по волосам, перебирает их, успокаивая.
А я представляю, как приезжаю домой и мне становится тошно. Она ведь видела, как мне было плохо без Котовой. Зачем? Почему она решила, что может вершить мою судьбу? С чего вдруг ей стало виднее кто мне пара?
— Я не знаю, замешан ли папа, но, возможно, мы останемся без машины и квартиры.
— Поедем на автобусе жить к Серёже. Тот последнюю рубаху отдаст.
— То есть, тебе плевать?
— Даже если мы будем жить в деревне у моих бабушки с дедушкой, то мне будет по барабану. Главное, что с тобой, Стас.
Ложусь на спину, притягиваю Котову к себе и укрываю нас. Надо ещё её из Котовой в Гирееву превратить, чтобы мне ещё легче спалось, когда её безымянный пальчик будет тяготить кольцо. Я так боялся потерять то хрупкое, что мы сейчас восстановили, что боялся оставлять её одну или кому-то что-то рассказывать.
— Сонь, а что, значит 1:1? Когда мы приехали за вещами к Логинову.
— А я просто с Аллой ему помогла, — тихо смеётся девушка. — А он с тобой информацией поделился.
Я усмехаюсь. Да, спасибо ему большое. А то так бы и ходили кругами.
— Спи, моя девочка, — шепчу на ухо, крепко держа в кольце своих рук.
Пока Соня спала, я пребывал в шоке, даже до конца не осознавая происходящее. Собственная мать за спиной творила такие вещи. Хотя и я хорош, не разобравшись что к чему, сразу согласился с решением Котовой и поверил её словам, что она нашла другого. Идиот блять. Просто идиотина. Как можно было не замечать этих влюблённых глаз?
А её родители? Это же, как сказал Миха, что-то с чем-то и на что-то помазанное. Выгнать собственную дочь. Причём Котова никогда не показывала негативных эмоций. Вряд ли ей было приятно, что собственные родители отказались от неё. А тут ещё и я издевался и играл на нервах с Ланой. Уебок. Соня после всего этого оставалась такой же доброй, улыбчивой и понимающей. Серёгу из дерьма вытаскивала, пока сама по уши в нём была. Сейчас я был ему даже благодарен, что он был рядом. Слышу мирное сопение девушки. Хорошо хоть уснула спокойно. Рано утром, пока ещё весь город спит, но торговые центры уже открыты, я еду именно в него. Обхожу все ювелирные магазины, лишь в пятом находя то, что мне нужно. Аккуратное нежное колечко с не очень крупным, но броским бриллиантом и россыпью мелких камушков. По пути заезжаю в цветочный и покупаю пятнадцать букетов длинных роз. Когда приезжаю, девушка ещё спит, намаявшись за вчерашний день, поэтому я красиво раскладываю и расставляю розы, а затем иду заваривать чай. Разогреваю сырники, купленные по пути и выкладываю на них клубнику из холодильника и сгущёнку.
Поднимаюсь в комнату к Соне.
— Вставай, заСоня, — целую девушку в шею. Мне нетерпелось сделать задуманное.
Котова лениво потягивается, улыбаясь.
— Не хочу, пойдём лучше ты ко мне, — приоткрывает она один глаз, замечая цветы в комнате. Мне кажется, что она не подскакивает на кровати лишь из-за того, что я нависаю над ней. — Это что такое?
— Это розы, — как ребёнку объясняю я.
— Это я поняла, почему их так много и они здесь?
— Потому что я так захотел, — смеюсь, доставая кольцо. — Уважаемая Котова София Сергеевна, раз мы всё выяснили, ночью ко мне пришло осознание того, что я не намерен больше тянуть. Чтобы не возникло подобных ситуаций, а мне спалось спокойнее, я прошу тебя, — всю тираду я произносил громко и весело, но подобравшись к главным словам, затих. — Стань Гиреевой.
Соня смотрит на меня огромными глазами, даже не дыша.
— Отомри, — легонько касаюсь девушки.
— Ты уверен? — растеряно спрашивает Соня.
— Нет, ты знаешь, — шутливо начинаю я, хоть сам и нервничаю. — Ребёнка хочу — уверен, тебя люблю — тоже уверен. Хочу ли жениться — не уверен.
— Я боюсь, — честно выдаёт Соня. — Я всего этого боюсь.
— Я тоже, малышка, но мы вместе,
