себя шлюхой, тусуясь с вами двумя.
— Я такая. — Катерина смеется. — София больше нет.
— Едва ли, — бормочу я. — Но меня не заставляли оставаться такой. Я просто никогда не ходила на свидания.
— По крайней мере, у вас обеих есть суперсексуальные мужья, которые были вашими первыми, — говорит Ана, наклоняясь вперед. — Ты нервничаешь?
— Немного, — признается Катерина. — Франко такой же, как все другие молодые мужчины и, честно говоря, некоторые из старших тоже. Он постоянно спит со всеми подряд, насколько я слышала. Я не хочу, чтобы он не был счастлив в нашу брачную ночь.
— Так подожди…ты ничего не делала? Совсем? — Ана хмурится. — Ты целовалась с ним, верно?
— Конечно! — Катерина краснеет. — Я…мы…ну, мы немного… Я… — она прикусывает нижнюю губу, внезапно становясь такой ярко-красной, какой я ее никогда не видела. — Я набросилась на него в лимузине после того, как он сделал мне предложение.
— Я бы тоже! Посмотри на это гребаное кольцо! — Ана хохочет. — Давай, София, вмешайся. Дай бедной девушке совет, как одна невинная невеста другой.
— Я не думаю, что могу дать много советов, — признаю я. — Я в основном неопытна.
— Ты и Лука… вы ведь спали вместе, верно? — Катерина хмурится. — Мы видели кровать на следующее утро.
Ана издает рвотный звук.
— Они серьезно проверили ваши гребаные простыни? Это что, четырнадцатый век?
Катерина пожимает плечами.
— Нам всем это противно. Моя мать пыталась отговорить моего отца делать это ради Софии. Но он настоял. Он очень традиционен. — Тень грусти пробегает по ее лицу, вероятно, при упоминании ее матери, но это мимолетно. Я могу сказать, что она пытается оставаться в хорошем настроении.
— Лука не будет поддерживать эту традицию, я уверена. — Я делаю глоток своего напитка, стараясь не думать о той ночи, когда я пила здесь, на крыше, и к чему это привело.
— Не удивляйтесь, если он это сделает. Он унаследовал должность и все, что с ней связано. Я не знаю, быстро ли он внесет изменения, особенно пока мой отец еще жив. — Катерина делает паузу. — Но вы ведь спали вместе, верно? Я имею в виду, я могу понять, если вы притворились, но…
— Нет, мы это сделали, — быстро отвечаю я. — Я просто…
— Это было нехорошо? — Ана поднимает бровь. — Такие горячие парни, как Лука, как правило, дерьмо в постели. Они настолько великолепны, что им даже не нужно пытаться. Девушки имитируют оргазм только в надежде, что с ними можно будет встречаться какое-то время, поэтому они думают, что они боги. — Она закатывает глаза.
— Нет, я имею в виду…
— Ты кончила? — Ана наклоняется вперед, ее глаза озорно блестят. — Давай, София, у нас девичник. Расскажи немного.
Я думаю о ночи неделю назад, о том, как твердый член Луки терся о мой клитор, его язык на мне, как я умоляла его позволить мне кончить, пока он, наконец, не смягчился. То, как я бесстыдно распалялась перед ним, даже не заботясь больше о том, что он смотрит. И то, как он отверг меня после этого.
Я чувствую, что заливаюсь ярко-красным, и я рада, что сейчас ночь, так что, по крайней мере, это не так заметно, даже при свете фонарей на крыше.
— Нет, — говорю я тихо. — Я этого не сделала. Думаю, это было неплохо. Я просто сказал ему покончить с этим.
— Ты что? — Катерина садится. — Он не принуждал тебя, не так ли?
— Я имею в виду… — Я вздохнула. — Вы, девочки, знаете, что все это было устроено для меня с самого начала. Я ничего этого не хотела. И я не хотела с ним спать.
— Ты не считаешь его привлекательным? — Катерина хмурится.
— Нет, — если бы. Все было бы намного проще, если бы Лука был уродливым или если бы он меня просто-напросто совсем не привлекал. Но как кто-то мог этого не делать? Он похож на персонажа из чьей-либо фантазии: мускулистый, темноволосый и темноглазый, высокий, и красивый во всех смыслах этого слова. Он великолепен, и я не могу представить, как какая-либо женщина могла бы не хотеть его. — Я просто, я ничего из этого не выбирала. Я не хотела выходить за него замуж. У нас даже никогда не было свидания.
— Я тоже не выбирала Франко. — Катерина пожимает плечами. — Но несмотря на то, что я нервничаю, я тоже взволнована нашей брачной ночью. Он красивый. Надеюсь, он хороший любовник. Я не вижу причин расстраиваться из-за этого. Могло быть намного хуже.
— Убедись, что он тебя удовлетворит, — со смехом говорит Ана. — Тем более, что ты уже сделала это с ним. Лучше бы он делал все возможное.
Катерина краснеет от этого, но я все еще борюсь с тем, что она только что сказала. Неужели я действительно так неправа, что сопротивляюсь Луке, когда я не просила об этом браке? Я неблагодарная?
— Я просто не понимаю, почему я должна добровольно спать с ним, — настаиваю я. — Я сделала это в нашу первую брачную ночь, потому что должна была. Но только потому, что так обстоит дело с женщинами, которые родились в мафии и вышли замуж за нее, не означает, что это то, чего я хочу для себя.
— Если ты не хочешь, то не должна, — твердо говорит Ана. — Ты никогда не должна чувствовать себя вынужденной.
— Я… ну, я имею в виду, я… — Я запинаюсь на своих словах, не зная, как объясниться.
Катерина бросает на меня быстрый взгляд.
— Ты ведь хочешь, не так ли? Ты просто чувствуешь, что не должна.
Она попала в самую точку, настолько прямо в точку, что я даже не знаю, что сказать. Конечно, это так, и я уже давно это знаю. Если я буду честна сама с собой, я вожделела Луку с той ночи, когда он прижал меня к своей входной двери. Но я чувствую, что он тот, кого я не должна хотеть. Не должна выходить замуж. Я боюсь того, что произойдет, если я позволю себе поддаться его чарам.
— Он не из тех мужчин, с которыми я бы когда-либо встречалась, не говоря уже о замужестве. Я была бы слишком запугана, чтобы даже разговаривать с ним. И…он холодный. Даже жестокий.
— К тебе? — Ана хмурится. — Он причинил тебе боль?
— Нет! Я имею в виду, он иногда ведет себя как придурок, но… — Я пытаюсь придумать, как это объяснить. — Он ощущается отстраненным. Недостижимым. Как будто у него есть совершенно другая сторона, которую я, возможно, не могу понять.
— София, эти мужчины другие. Такие мужчины, как Лука и Франко, привыкли рассматривать жен и детей просто как еще один актив или пассив на балансе. Что-то, что следует учитывать с точки зрения его ценности. Мой отец всегда был таким. Он научил Луку быть таким же, и я уверена, что отец Луки сделал бы то же самое.
— Я не помню, чтобы мой отец когда-либо так обращался с
