Книга Новый порядок (Часть II) - Александр Dьюк

Сигиец молча отступил на шаг и со всей силы ударил ботинком в замок.

Замок оказался усилен магией, оттого уцелел, а вот сама дверь — нет, и, сорвавшись с петель, хлопнулась на пол просторной комнаты, заглушив пронзительный писк и ругань.

Сигиец переступил порог. Даниэль вошла следом.

В комнате, почти зале с большими окнами, на деревянном помосте у стены стояли рядком шесть перепуганных девушек, стыдливо прикрывающихся стянутыми рубашками. Самой младшей из них исполнилось едва ли двенадцать, старшей — шестнадцать-семнадцать. За чем-то вроде кафедры прятался тощий мужичок сильно за пятьдесят, неуловимо похожий на священника. Из кресла с другой стороны помоста вскочила полная рыжая женщина лет сорока в дорогом бордовом пышном платье. На лице мешались гнев, страх и растерянность. Напротив помоста располагалось несколько рядов стульев, из которых было занято лишь четыре мужчинами. Иначе как «солидными гражданами» назвать их язык не поворачивался. Обычно такие лица можно увидеть в газете, в статье о прошедшем благотворительном мероприятии. Обычно именно этим лицам газетчики поют дифирамбы, восхваляя их щедрость и бескорыстность.

Аукцион. В «Клубе» торговали рабынями. И не салидскими или чернокожими дикарками, попавшими в Ландрию через туджаррские острова. Обычными девчонками, которым очень не повезло в жизни.

Сигиец обвел онемевших присутствующих пронзительным взглядом пустых серебряных глаз. Присутствующие опасливо покосились на меч в его руке.

— Ты и ты, — указал он на мужичка за кафедрой и женщину в бордовом платье, — остаться. Остальные — вон.

— Ты кто такой и с какого хрена вломился сюда? — возмутился один из покупателей. — Я думал, это приличное заведение! Я заплатил за анонимность, а что это творится? Ты кто такой, я спрашиваю⁈ Магнолия, вы обещали, что никаких эксцессов! А это что? Я никуда не уйду, пока…

Сигиец, переложив меч в левую руку, молча шагнул, протягивая к возмущенному правую. Тот осекся на полуслове, закряхтел, выпучив глаза и схватившись за горло. Райнхард сжал пальцы, притянул к себе кисть. Покупатель послушно, на цыпочках, расталкивая свободные стулья подошел. Сигиец взял его за рубашку на груди, повел окну и, ни слова не говоря, вышвырнул на улицу, выбив им стекло.

— Еще вопросы будут? — спросил сигиец.

Больше вопросов не было. Покупатели рванули к вышибленной двери наперегонки. Даниэль едва успела отступить, не ожидая от них такой резвости. Следом выбежали девчонки, сверкая белыми телами. Последним пытался незаметно выползти на четвереньках мужичок из-за кафедры. Даниэль заступила ему дорогу. Мужичок вздрогнул, увидев ее туфли, поднял взгляд по стройным ногам в рейтузах и, охнув, вздрогнул снова. Даниэль погрозила ему искрящимся от молний пальцем, ярко сияющие бирюзой глаза нехорошо сверкнули.

— Вы даже не представляете себе, какую чудовищную ошибку совершили! — проговорила Магнолия, выйдя из ступора. Голос у нее был очень неприятный.

— Очень даже представляем, — плотоядно улыбнулась Даниэль, разглядывая ее. Для своих лет хозяйка «Клуба» хорошо сохранилась, даже чуть лучше мадам Анжелики из «Морской лилии», сохранила миловидность и привлекательность, относительную свежесть, хотя без чародейских средств тут явно не обошлось.

Даниэль взяла мужичка за шиворот и повела к помосту, как собачку.

— Вы хоть знаете, кому принадлежит наш клуб? — спросила Магнолия как можно более грозно, хотя голос дрогнул.

— Дай-ка угадаю… — склонила голову набок Даниэль. — Гирту ван Бледу?

Хозяйка чуть побледнела и напряглась.

— Не только ему одному! Когда они узнают!.. — погрозила она.

— На колени, милая, — ласково мурлыкнула Даниэль, подведя к ней мужичка на четвереньках. Магнолия при своей полноте оказалась еще и довольно рослой — чародейка смотрела на нее снизу вверх.

— Да что ты себе позволяешь! — возмутилась Магнолия, и ее голос противно ввинтился в мозг.

— Райнхард, будь так любезен, перережь ей сухожилия ног, — распорядилась чародейка.

Хозяйка клуба бухнулась на колени, спиной почувствовав приближение сигийца.

— А теперь, — Даниэль легонько подтолкнула мужичка шлепком по тощему заду, и тот послушно подполз к Магнолии, — поговорим. О твоем ван Бледе, которым ты меня так пугала только что. Мы пришли как раз из-за него. Думали, заглянет в ваш милый клуб извращенцев всех мастей, а его нет. Где он?

— Я не знаю, — сказала напряженная Магнолия. Пышный бюст нервно задрожал.

Даниэль подняла на сигийца глаза. Тот помотал головой.

— Ах вот так, — протянула чародейка. — Ну что ж. А ты, — она наклонилась к дрожащему от страха мужичку, — знаешь, где он?

— Не знаю… я ничего не знаю!.. — залепетал тот. — Я отвечаю за финансы и ничего больше не знаю! Клянусь!

Даниэль вновь глянула на сигийца. Он утвердительно кивнул.

Чародейка разогнулась, постояла в задумчивости, затем обошла стоящую на коленях пару и встала рядом с сигийцем. Отвернула полу его плаща и вытянула из кобуры один из пистолетов. С интересом посмотрев на оружие, Даниэль взяла Райнхарда за руку и вложила ему пистолет в ладонь. Обхватила за запястье и приставила дуло к затылку трясущегося мужичка. Тот ойкнул и замер. Магнолия, заметив это краем глаза, напряглась еще сильнее. И окаменела, услышав щелчок взводимого курка.

— Давай-ка еще разок, милая, — ласково проговорила Даниэль, наложив свой палец на палец сигийца, — Где. Гирт. Ван Блед?

— Я же сказала: не зна-А-А-А!!!

Грохот выстрела приглушил удар падающего на деревянный помост тела с простреленной головой и тонкий, вибрирующий визг Магнолии, забрызганной кровью. Даниэль посмотрела на испачканную блузу, слизнула красную каплю с верхней губы, стерла с лица и с интересом посмотрела на красный след на пальце. Слизнула кровь кончиком языка. Солоноватый вкус пробудил давно забытое чувство. Мерзость внутри голодно заурчала, осторожно запуская когти в низ живота. Даниэль передернуло от приятного, пьянящего ощущения.

Насмерть перепуганная Магнолия завыла и разрыдалась. Даниэль схватила ее за подбородок, запрокинула голову, наклонилась к уху. Магнолия умолкла и затряслась.

— Посмотри, дрянь, что ты наделала, — хрипло прошептала чародейка. — Я вежливо спросила, а ты мне нагло врешь. Не люблю, когда мне врут — пришлось тебя наказать. Сейчас ты скажешь мне правду. А если соврешь, — Даниэль наклонила голову Магнолии и медленно провела языком по горячей щеке, оставив на ней влажный след. — Я запихну тебя, сладенькая, в соседнюю комнату, раздену, подвешу и буду пороть, пока не надоест. С перерывами, чтоб ты вылизывала мне ноги. Обожаю, когда мне лижут ноги, — прерывисто дохнула Даниэль в самое ухо Магнолии, водя ей пальцем по отчаянно сжатым губам, — язычком в таком рабочем ротике, так что надоедать мне будет о-о-очень долго. А потом, когда мы наиграемся, я найду самый большой, толстый деревянный член из тех, что есть в твоем блядюжнике, и вгоню тебе в дырку так глубоко, что из глотки вылезет. А теперь говори, сука, где ван Блед!

III

В коридоре хлопнул выстрел.

Сигиец выглянул из-за дверной коробки и быстро скрылся, дождавшись еще одного. Затем высунулся и выстрелил. Он не рассчитывал попасть — расстояние было слишком велико, но из коридора донеслась ругань и новый ответный выстрел.

Атакующих было пятеро. Трое из комнаты, один из пришедших в себя охранников и кто-то еще, возможно, с цокольного этажа. Все были вооружены ружьями, бьющими дальше и точнее пистолетов, но это не было большой проблемой: штурмовать комнату все впятером они пока не решались, ограничиваясь стрельбой из-за угла.

— Ну вот видишь, — прошептала чародейка послушно и охотно исповедовавшейся Магнолии, — это было несложно. Ведь тебе не пришло в твою дивную головку соврать мне снова?

Магнолия отчаянно замотала головой.

— Правильно, — улыбнулась Даниэль. — Ведь если ты соврала, я вернусь. Найду тебя из-под земли, развлекусь с тобой, а потом отдам на потеху твоим девочкам. Посмотрим, так ли хорошо их выучили на ферме покорности и любви к мамочке. И посмотрим, много ли от тебя останется, чтобы замариновать в формалине. Хорошо меня поняла?

— Угу-угу, — закивала трясущаяся хозяйка.

— Умничка, — похвалила ее Даниэль и, надавив пальцами на щеки, горячо, жадно поцеловала в приоткрытые губы.

Магнолия растерялась, протестующе замычала, но быстро поддалась, обмякла. Мерзость с аппетитом выпила испытываемые чувства. Ей очень нравилась беспомощность перепуганной женщины, отдающейся воле своей госпожи. Настолько, что, когда Даниэль слабым разрядом тока вырубила ту, осмелевшая сучка принялась нагло скоблиться в животе