беспокоишься.
Вот не думала, что герцогиня Сен Генори настолько наивная. Или может это у меня паранойя? С другой стороны, что-то мне логика Императора или распорядителя, ну кто там готовит эти конкурсы, совсем непонятна.
Будто бы они чего-то ждут, каких-то действий или событий, а сам отбор не так и важен. Вот только делать заложниками этого мероприятия стольких людей, стольких аристократов…
И тут мне пришла в голову одна умная мысль, которую мне нужно обдумать в тишине и поделиться ею только с дедом. И то не факт, что я это сделаю. А подумала я вот о чем: что дело-то может быть и не в женихах, как мне казалось раньше, что если дело в чрезмерном усилении имперской аристократии?
Если с невестами что-то случится, например, увенчается успехом какая-то диверсия и часть из нас погибнет, а то и все, то под шумок Император может провести какой-то закон или сделать нечто, на что в ином случае аристократы бы не согласились.
А отсутствие у большинства женихов семей может говорить о том, что они всего лишь пушечное мясо. Это удобно, за них просто некому будет вступиться. Всякие бароны и виконты не в счет – не тот масштаб.
Версия дикая, но, и это действительно пугает, очень логичная. Имперская аристократия и правда в последние годы приобрела слишком много влияния, нарушила баланс сил.
Хотя может я чего-то не знаю? Все же лучше поговорить с дедом, вряд ли он и другие аристократы настолько глупее меня, что не додумались до подобных выводов. А значит, я могу ошибаться, ведь вряд ли бы они отправили дочерей на убой и ничего бы не предприняли.
По возвращении домой, я пошла искать деда. Правда сначала, артефакт, который нам выдали, я заперла в специальный экранирующий всякое излучение контейнер. Целее будет.
Сам же искомый родственник окопался в своем кабинете и очень долго не отрывался от каких-то бумаг, даже когда я без разрешения вошла и плюхнулась напротив него в кресло.
– И что же ты буравишь меня взглядом? – наконец не выдержал он.
– Да вот, вопросец возник.
– О как! Только возник? И только один?
– Ха-ха, – я картинно поаплодировала, – очень смешно, де-еда.
– Не заметить в твоих словах сарказм мог только глухой. Так что подключать жестикуляцию, чтобы оскорбить собеседника, нет никакого резона.
– Я старалась быть наиболее доходчивой, а то в прошлый раз ты мой вопрос не понял, – съязвила я.
– Марианна, ты как себя ведешь?!
– Как веду? А как я себя веду? – я положила руки на стол, демонстрируя целительные перчатки. – Может, я себя веду, как человек, который пару дней назад чуть не погиб непонятно за что? А де-еда? А может, как человек, которому не отвечают ни на один вопрос, или уклоняются, или делают вид, что не понимают о чем речь?
– Ты тон-то приглуши, внученька, – разозлился дед.
– А то что? – я подняла бровь.
– Марианна!..
– Уже девятнадцать лет Марианна. И знаешь что? Я не помню, чтобы за эти девятнадцать лет я хоть раз соглашалась кого-то спасать или участвовать в авантюрах Императора!
– Мари! Не смей так говорить и даже думать о Его Величестве!
– А что я должна думать, а де-еда?
– Хорошо, – дед резко успокоился, хотя до этого сверкал глазами, – что ты от меня хочешь?
– Ответы.
– Я всего не знаю.
– Так дело не пойдет, – сокрушенно покачала головой я. – Через несколько дней я собираюсь себе, Каро и Лейсе Ла Дерени сделать новые защитные артефакты. Я хочу знать, от чего нужна защита. И я узнаю, у тебя или…
– Или?..
– У графа Де Риарди, например. Он, кажется, неплохо разбирается в том, что происходит.
– Мари…
– Что, Мари? Будет некрасиво, если я подойду с таким вопросом к Риарди, покажу, что мне собственный дед, собственная семья ничего не говорит? О да, будет! Вот и подумай об этом! И сразу скажу, никакие твои запреты меня не остановят, я жить хочу!
Я вскочила и печатая шаг пошла к двери.
– Мари, ладно… Сядь, – дед указал на кресло. – Задавай свои вопросы.
– Я один уже задала, я хочу знать, какие артефакты мне готовить?
– Щитовые, защищенные от внешнего воздействия.
– То есть, артефакт в моем мобиле сломали все-таки извне, дистанционно?
– Не могу этого утверждать. Мобиль выловили, но он был уже в таком состоянии, что невозможно выяснить, как он изначально был поврежден. Но да, такая вероятность существует.
– Значит ту баронессу похитили те же люди…
– Не знаю, следствие продолжается, но ее семья на сотрудничество не идет. Более того, вокруг этого рода вообще что-то странное происходит. Они вроде как сворачивают свои дела в Империи, будто собираются переезжать.
– Вот как? – я на секунду задумалась. – Значит, баронесса уже мертва?
– Скорее всего. Но в любом случае к отбору это не имеет никакого отношения.
– Может быть, может быть, – я прикрыла на секунду глаза, прокручивая в уме ситуацию.
Девушку было жаль. Если ее похитили, чтобы что-то выторговать или получить от ее семьи, зачем тем тогда переезжать? А значит, они это что-то сделали и это повредило Империи. Но как такое могли просмотреть спецслужбы? Значит, это было что-то не особенно значительное или сильно отложенное по времени, на что сейчас не обращают внимания.
В то, что род решил переехать потому что обиделся, что не нашли или не спасли кого-то из них – это глупость полнейшая. Или же они собирались переезжать раньше, еще до похищения.
– Ладно, это значения не имеет, а когда у большинства женихов нет семей – это имеет? – я внимательно посмотрела на деда.
– А при чем тут это?
– Ну согласись, это странно… Причем, все семьи погибли примерно в одно время, лет десять назад. А сами женихи были тогда либо детьми, либо служили, либо работали по контракту в других странах. Ни одного не было просто студента или работника семейного предприятия. Я специально проверила. Немного подозрительно, не считаешь?
– И что?
– А то, что никаких значимых катастроф в то время не было. Это я тоже проверила. И как же они все скопом погибли?
– У меня нет доступа к этой информации.
– Дед!
– Это правда.
– И тебе не кажется, что это подозрительно?
– Я не думаю, что Его Величество желает вам зла. Он всего лишь хочет сохранить сильную магию в Империи.
– Его Величество хочет сохранить не только магию, но и угасающие рода, и привязать их к Империи через браки с имперскими аристократками, – припечатала я.
– Но в этом нет ничего криминального.
– Тогда почему нас всех пытаются убить? Точнее, почему пытаются убить
