Нам также нужно было придумать способ добиться того, чтобы Павел ставил стопу прямо под собой. Проще всего это было сделать, увеличив высоту шага.
К концу занятия нам удалось увеличить амплитуду его вертикальных колебаний на полтора сантиметра, что давало ногам дополнительное время, за которое он успевал завести их под себя, приземляясь на полную стопу. В его позе остался лишь легкий наклон (Павел поворачивал таз и выпячивал грудь, вместо того чтобы наклонять туловище вперед), благодаря чему он тут же стал казаться выше и ему было проще использовать эластичную систему своего тела. Ощутимая разница была заметна всем троим.
А затем произошло грандиозное открытие. Открытие, на которое следует обратить внимание каждому из нас. Мы увеличили амплитуду вертикальных колебаний Павла на полтора сантиметра. Может показаться, что увеличение на 20 процентов – особенно для такого высокого парня, как Павел, – должно было привести к соответствующему увеличению и ударного воздействия при приземлении, однако этого не произошло. Приземляясь на полную стопу, Павел испытывал гораздо меньшее замедление, в результате чего сила удара при касании о землю увеличилась всего на три процента. Таким образом, удар о землю особо не изменился, однако за счет того, что спортсмен больше проводил времени в воздухе, он смог кардинально изменить свои движения. Теперь Павел успевал подвести ногу под себя перед приземлением – его движения обрели динамику. Какой из всего этого вывод? Если Павел со своим телосложением смог увеличить амплитуду вертикальных колебаний своего тела без сопутствующего усиления ударного воздействия, то ведь наверняка такое под силу и всем остальным.
Работая с Дунканом, я убедился в том, что благодаря четверти миллиона нервных окончаний в каждой подошве ступни являются нашими самыми главными проприоцепторами. При приземлении на полную стопу мы максимизируем проприоцепцию, наиболее точно определяя баланс, положение и движения нашего тела в пространстве. Ограничение проприоцепции – а именно это и происходит, когда мы приземляемся не на всю ногу, – может очень негативно отразиться на наших движениях.
Пять основных чувств – зрение, обоняние, вкус, осязание и слух – позволяют человеку полноценно воспринимать окружающий мир, однако меня давно посещали мысли о том, что проприоцепция является нашим шестым чувством. Более того, с точки зрения движений оно вообще может оказаться самым главным из всех. Даже важнее зрения. Причем в рамках моей работы мне выпала огромная честь стать свидетелем того, какого менять свои движения, когда ты буквально бежишь вслепую.
Нью-Йорк, США
«Я помню это очень отчетливо. Вскоре после старта мы бежали по мосту. Слышались приглушенные шаги. Я чувствовал, что нас окружили со всех сторон. Мы двигались под звуки метронома – все протекало очень комфортно и гладко. Мы обгоняли людей, хотя даже и не пытались. Всюду было слышно тяжелое дыхание. Однако в остальном было тихо. Мы бежали по мосту без толп зрителей, и я чувствовал полное спокойствие. Было очень приятно. Помню, потом мы пробежали мимо рабочих, находящихся по правую сторону от нас, включилось приложение Strava, и голос сообщил нам, в каком темпе мы бежим.
„Кэз, – сказал я, – думаю, нам нужно сбавить темп”».
Эрос Адамидес начал терять зрение в 20 лет во время учебы в Лондоне и через три года полностью ослеп. Сейчас он работает программистом на один из лондонских банков. Вместе со своим поводырем для бега Кэролин Андервуд он обратился ко мне вскоре после того, как они пробежали Нью-Йоркский марафон. Я был рад возможности с ними поработать – мне не терпелось попробовать им как-то помочь.
«До того занятия мы с Эросом бегали рядом, связанные коротким ремешком. Это было здорово, однако такой парный бег вызвал определенные трудности, – вспоминала Кэз. – Мы решили записаться на занятие, надеясь, что каждый сможет усовершенствовать свою технику бега, а также чтобы проанализировать наш совместный бег в паре».
Я встретился с ними в парке и сразу же попросил их подвигаться вместе, чтобы понять, как именно это происходит.
«На природе мы могли бегать с ремешком, прямо как во время забегов, – на беговой дорожке это было бы попросту невозможно, – заметила Кэз. – Во время занятия мы быстро поняли проблемные места. Упор был сделан на темпе бега и осанке, чтобы каждый из нас мог максимально использовать упругий потенциал своего тела. Что касается совместного бега, то у нас явно получалось двигаться синхронно, однако мы бегали с пятки и размахивали руками так, словно пытались ударить друг друга. Мы стали придумывать, как визуализировать свой бег, чтобы было проще работать над нашими слабыми сторонами, как по отдельности, так и в паре.
«Лично меня, – добавил Эрос, – больше всего потрясло то, насколько сильно мои движения отличались от того, как я себе их представлял. Себя частенько представляешь спортсменом с грациозными движениями… а на деле так и норовишь ударить своего поводыря; а твой поводырь норовит ударить тебя! В моем воображении я приземлялся на подушку стопы, а мои руки описывали четкий квадрат вокруг моего туловища. На деле же все выглядело совсем иначе».
В нашей работе имелись очевидные трудности. Прежде всего, поскольку Эрос был слепым, я не мог использовать обычные методы визуализации, чтобы помочь ему скорректировать движения. По крайней мере, точно не так, как я привык их использовать. Нечего было и думать о том, чтобы заснять бег на видео и показать им, как они двигаются и что они могут изменить – для Эроса это было бы чем-то объективно бесполезным. Когда они бежали вместе, их движения были синхронными – Эрос и Кэролин бежали в одном темпе, а их руки двигались так, словно они были единым целым. Сложность заключалась в том, чтобы скорректировать бег каждого таким образом, чтобы они не перестали бегать синхронно – в противном случае они могли внезапно начать мешать друг другу. Нам был нужен совершенно новый подход.
Вы когда-нибудь пытались выполнить какое-то простое движение с закрытыми глазами? Даже стоять на одной ноге может оказаться очень непросто. В этом случае человек будет вынужден полагаться на проприоцепцию без участия зрения. Скорее всего, то, как вы будете стоять на самом деле, и то, как вы будете себе это представлять, будет очень сильно отличаться. Если вы попробуете побежать с завязанными глазами, то наверняка последнее, о чем вы будете думать, – так это о вашей технике. Большинству вообще будет сложно продвигаться вперед из страха на что-то наткнуться.
С другой стороны, раз предполагали, что мозг не видит и не слышит наши движения, то отсутствие зрения не обязательно должно было стать непреодолимым препятствием. На самом деле это могло бы быть преимуществом, которое позволило человеку больше сосредоточиться на своих ощущениях, а не на том, как его движения выглядят на видео. Поскольку я работал над теорией о том, что наши движения основаны на восприятии, мне очень хотелось попробовать изменить восприятие Эросом своих движений без помощи визуальных средств.
Моей первой задачей было добиться от него понимания эластичности своего тела, а также научить его бегать с выпрямленной спиной. Люди, которые ходят с тростью, как правило, слегка наклоняются вперед – у них получается три точки опоры. В результате их осанка почти неизбежно становится неправильной, и они бегают, немного согнувшись вперед от талии.
