Книга Цианид - Кристина Старк

На следующий день у меня началась менструация. Я приняла двойную дозу обезболивающего, много спала и весь день не выходила из комнаты, так что Митчелл даже забеспокоился. Ближе к вечеру он постучал в дверь, и я разрешила ему войти.

– Ты в норме? – спросил он и, увидев меня, насторожился. – Тебе плохо?

В такие дни я чувствовала себя ужасно. Меня выматывала боль, постоянные спазмы, кровотечение было таким сильным, что приходилось обкладывать себя полотенцами на всякий случай, чтобы не испортить постельное белье. Но хуже всего было то, что обычные обезболивающие мне не помогали и приходилось пить более сильные, которые действовали, как наркотики. Дерек говорил, что я бессвязно говорю в такие дни, и даже мои глаза выглядят так, будто я покурила марихуаны, а то и чего позабористей.

– Все нормально. У меня просто… – я попыталась подобрать слово, которое могла бы без смущения сказать парню, но так и не нашла подходящее. Голова совсем не соображала. Митчелл терпеливо ждал ответа, и тогда я, отчаявшись найти синоним, проговорила: – Месячные.

– А, – совершенно спокойно отреагировал он. – Что-то нужно?

– Можешь выбросить меня из окна? – пошутила я, но сказала это слишком серьезным тоном, так что Митчелл даже не улыбнулся.

– Тебе больно?

– Уже нет. Но я приняла двойную дозу обезболивающего, и начались другие эффекты: тошнит, и голова не соображает.

– Что за таблетки ты пьешь?

– Какие-то особенно сильные. Мне прописали их при менструальной боли.

– А те, что попроще и без побочек, не помогают?

– Нет.

– Совсем без таблеток не можешь тоже?

– Я крайне плохо переношу боль: если она слишком сильная, то у меня могут начаться галлюцинации. А хуже них нет ничего на свете. Уж лучше пусть вовсю тошнит, чем видеть, как предметы двигаются сами собой или меняют форму…

– Ничего себе, – пробормотал он и сел на край кровати. Его рука легла на мой лоб. – Ты как лед, будто половину крови потеряла. И всегда оно так?

– После установки спирали всегда.

– А без нее было лучше?

– Ну, по крайней мере, из окна прыгать не хотелось, – сказала я, пытаясь стряхнуть оцепенение.

Митчелл пару минут молчал, разглядывая меня.

– Давай я что-нибудь приготовлю тебе? Ты голодна? Может, чего-то хочешь?

– Если сможешь довести меня до балкона и дать сигарету, то буду благодарна тебе до конца дней. Может, даже возведу тебе памятник. И обязуюсь до самой смерти стирать с него голубиный помет.

– Ну конечно, как тут отказать, – улыбнулся он. Помог мне подняться, завернул в одеяло и подхватил на руки. Мне было так плохо, что я даже протестовать не стала.

На балконе он усадил меня к себе на колени, как огромного младенца-переростка, но сигарету так и не дал. Сказал, что организму и так невесело.

– Ты должна съездить к врачу и достать ее, – сказал он, поглаживая мою спину. – Сколько ты уже мучаешься?

– Полгода. Но кажется, что вечность.

– Дерьмово, – пробормотал он и добавил: – Почему ты не избавилась от нее сразу, как только поняла, что она не подходит?

– От всего другого мне было еще хуже.

– Презерватив?

– А иметь дело с презервативами Дерек не захотел.

– Что значит не захотел? Он же видел, что с тобой происходит?! – изумился Митчелл.

– Видел.

– Тебе нужно было поставить его перед выбором: или так, или больше никак.

– Он не тот человек, с которым можно что-либо обсудить. Выбор он оставил только за собой.

– То есть, он всегда делал все, что хотел, не интересуясь твоим мнением?

– Сейчас я наконец поняла, что да.

– Это было сложно осмыслить? – совершенно серьезно, без сарказма, спросил Митчелл.

– Очень. И не только это, а все, что между нами происходило. Я не понимала, не осознавала и не представляла, через что прохожу с ним. Он смог убедить меня – бог знает как, – что у нас нормальные отношения. А если и возникают проблемы, так это всецело моя вина. И я верила в это, искренне. Я пыталась проанализировать наши благополучные и счастливые дни и неизменно приходила к выводу, что это вознаграждение за терпение, любовь и заботу о нем. А когда наступали плохие дни – дни жестокости, ярости и гнева, – я думала, что это просто наказание за мои ошибки, за все, что я делаю не так. За мой скверный характер, дерзость или глупость. Я жила с такими установками долго, они были очень сильны. И наверно до сих пор живу. Их невозможно поменять за день, или за неделю, или за месяц. Многим нужны годы… Я не знаю, сколько понадобится мне.

– У тебя были отношения с кем-то еще? У тебя был шанс сравнить?

– Были. Но опыт был не настолько большим, чтобы научиться отделять бриллианты от стекла. И мне всегда втолковывали, что нужно беречь то, что есть. Пытаться исправить, если оно тебя не устраивает. Стараться изменить человека или измениться самой, а не убегать от проблемы. Есть люди, которые без конца штопают и латают свою рубаху, но им никогда не придет в голову выбросить ее и купить другую. Наверно, это случилось со мной…

Очередной мучительный спазм прошел сквозь меня невидимой иглой, и я обхватила Митчелла за шею, прижимаясь лицом к его груди и мелко дыша. Он убрал с моего лица мокрые, липнущие к коже волосы и потрогал лоб.

– Давай я сделаю тебе кофе и что-то перекусить? – спросил он. – Даже покормлю, если не сможешь держать ложку.

– Ну давай, – пробормотала я, поднимая глаза и встречаясь с его пронизывающим взглядом. – Можно мне съесть тебя?

– Можно, – ответил он, разглядывая мое лицо. Словно пытался понять, кто это говорит с ним: я или мои таблетки. – Как только тебе станет лучше, ты сразу можешь прийти ко мне и выбрать себе мою самую лучшую часть. Я приготовлю ее для тебя и разогрею.

– И какую же часть ты для меня разогреешь? – рассмеялась я, пристально разглядывая его губы.

– У меня есть много… вкусных. Вы точно не уйдете голодной, мисс.

– Это радует. Обожаю, когда… много и вкусно. И долго, – добавила я, не слишком задумываясь над тем, что говорю.

Митчелл рассмеялся.

– Ты и правда забавная под этими таблетками.

У меня в голове пронеслась мысль, которую я тут же озвучила:

– Может, мне стоит в следующий раз заручиться их помощью, когда я решу снова прийти к тебе? Мне кажется, они не только помогают от боли, но и немного… раскрепощают.

– Нет, – сказал Митчелл. – Тебе не нужно раскрепощаться. У тебя все в порядке с чувственностью, Ванесса. Тебе нужно просто заново научиться доверять. А это не сделают таблетки. Только время и нежность.