— Последний дом на выезде, — она все пыталась понять, какой из этих сараев последний. Дождь остался позади, тут было сухо и очень тепло, в высокой траве чудесно стрекотали кузнечики, а из-за края тучи показался острый серп молодого месяца. Черников опустил стекло, прислушался и уверенно повернул влево.
— Думаешь, это там? — Рита с сомнением смотрела в темноту впереди. Пес снова сжался в комок, прижал уши и будто дышать перестал.
— Собаки там гавкают, значит, нам туда.
И не ошибся, у крайнего перед полем дома их ждали. У ворот двухэтажной деревянной дачки стояли парень и девушка, рядом крутилась рыжая такса. Она первым делом кинулась к машине, обнюхала, изучила ее со всех сторон, прыгнула передними лапами на Черникова, потом на Риту, всех перемазала в пыли, всем прошлась по ногам и побежала знакомиться с гостем. Тот заскулил жалобно, точно заплакал, ткнулся мордой Рите в ладонь и не шевелился. Парень с девушкой пришли на помощь и первым делом надели псу нормальный ошейник, Черников забрал свой ремень и бросил его на переднее сиденье. Общими усилиями овчарку вытащили из машины, псина едва держалась на дрожащих лапах — у нее не было сил даже огрызнуться на таксу, что буквально облизала гостю морду.
— Пойдем, пойдем, все хорошо, — собаку завели во двор, там она легла на землю и закрыла глаза. Неудивительно — тут было штук десять или больше вольеров, в каждом носилась здоровенная псина, и лай стоял такой, хоть уши затыкай.
— Мама дорогая, — Черников разглядывал собак, — сколько их тут.
— Семнадцать, — сказала девушка, безуспешно тормошившая овчарку, — ваш восемнадцатый. Этого, — она показала на ближайший вольер, где заходился лаем алабай, — со стройки привезли, его к столбу привязали и так оставили, чуть не умер. Эту красотку, — она показала себе за спину — тоже с дороги подобрали, как и вашего. Но ее выкинули, свидетели были, а ваш всего пару дней в бегах. Думаю, найдем хозяев, у него клеймо, видите?
Парень посветил фонариком, и на правом ухе еле живого от пережитого пса Рита увидела несколько черных букв и цифр.
— Это питомник, — пояснил парень, — завтра же будем знать все про вашего красавца.
Он подхватил пса под передние лапы и потащил в дальний пустой вольер. Рита протянула девушке деньги, та спрятала их в карман джинсов.
— Спасибо, что не бросили его, — она улыбнулась Рите, — мог бы под машину попасть. Они плохо соображают в стрессовой ситуации. Красивый пес, еще почти щенок, жалко.
— У него карма хорошая, — подошел Черников, — как и у меня. И псы у вас классные.
Зверюги тем временем притихли, стройная, изящная как балерина овчарка еще погавкала напоследок, ткнулась носом через сетку в морду таксе и улеглась спать. Алабай тоже лег на подстилку, но лениво следил за гостями и зевал во всю пасть. И только черно-подпалый монстр в третьем вольере никак не мог успокоиться. Такса кинулась к нему и отскочила с визгом, затрясла ушами. Девушка хлопнула ладонью по сетке:
— Тихо, Каштан, молчать!
Зверь грудью кинулся на рабицу, аж звон раздался.
— Никак не привыкнет, — сказала девушка, — Каштан у нас военный, в армии служил, а здесь живет уже второй месяц.
— В армии? — протянул Черников и подошел к вольеру. Каштан кинулся на сетку, вскочил на нее передними лапами, сделался ростом с Черникова, только толще раза в два, такой же «шерстяной» и лохматый, как подобранный на дороге пес. Только не щенок-подросток, а матерый, мощный, как стихия, зверь.
— Не ори, — сказал ему Черников, и Рита едва не оглохла от лая. Каштан дрался с сеткой как с врагом, грыз ее, столбики дрожали под напором туши килограммов в пятьдесят, если не больше.
— Где служил? — Черников заложил руки за спину и разглядывал пса. Тот бесновался, рыл землю и бился башкой о сетку.
— Мины искал, — сказала девушка, — мы его в последний момент забрали, буквально в день утилизации.
— Чего, — повернулся к ней Черников, — в какой день?
— Собаки служат до семи лет, — подошел парень, присел на корточки и принялся осматривать таксе уши. Та терлась рядом и слабо поскуливала, на одном ухе у нее появилась темная длинная полоса.
— А потом их списывают и утилизируют. Усыпляют, — парень взял таксу на руки, — так как они больше не нужны. У нас есть контакты в частях, нам сообщают, и мы забираем собак, потом пристраиваем… стараемся пристроить хорошим людям. Многих забрали, но на Каштана пока нет желающих.
Тот сделал пару кругов по слишком тесному для него вольеру и снова кинулся на ограду, грыз ее так, что звон стоял. Черников беспомощно глянул на Риту, показал на пса, потом куда-то в темноту.
— Как — усыпляют? Я думал, что их в приют отдают, вроде вашего, они там доживают свои дни. Я не знал, что с ними вот так…
— Вот так.
Парень с таксой ушел в дом, девушка хлопнула по сетке, прикрикнула на Каштана, но тот и ухом не повел. Правда, не лаял уже, но зверски рычал, и даже в полутьме было видно, что клыки у него просто отличные, белые, острые, превосходные клыки. Черников подошел вплотную, пес прижал уши, поднялся на задние лапы и рыкнул Черникову в лицо.
— А на зонах караульных собак не списывают. Зэки любят собачатину как профилактику туберкулеза, простите за подробности.
— Да ладно, — ахнула Рита, — так нельзя, это дикость какая-то!
Черников прижал ладонь к сетке, пес щелкнул зубами, но промахнулся.
— Отделение, подъем. Выходи строиться! — вполголоса сказал Черников и тут стало так тихо, что аж уши сдавило. Вот будто разом все звуки мира взяли и отключили одним рубильником, все до единого. Черников так и стоял, прижав ладонь к сетке, а Каштан сидел напротив и подметал землю роскошным хвостом.
— Выходи строиться! По машинам!
Каштан вдруг заскулил, вскочил, снова сел, задрал морду.
— Лежать, башку береги! Башку убрал, кому сказано!
Каштан плюхнулся наземь, точно ему лапы подрубили, вжался в пыль и снова заскулил. Черников присел на корточки, просунул пальцы через сетку.
— Осторожно! — девушка кинулась к нему, Черников остановил ее.
— Ко мне, ко мне, быстро.
Черная махина поднялась с земли, медленно подошла и ткнулась носом Черникову в ладонь. Тот погладил пса по морде, поднялся. Каштан снова кинулся на сетку, но уже молча, потом еще раз, еще и заскулил.
— Тихо, тихо, — Черников прижал к сетке обе ладони, — не ори, дурак, чего орешь. Тебе повезло, скотина, а ты истерику устроил. Иди сюда, иди, иди.
И принялся через сетку чесать пса за ушами, тот жмурился и норовил лизнуть Черникова в лицо.
— Вы ему понравились, — сказала девушка, — первый раз его таким вижу.
— Ему без дела тошно, — Черников никак не мог оторваться от собаки, — вот он и бесится. Все, братан, ты на пенсии, гуляй, отдыхай и больше не позорься. Я к тебе еще приеду.
