Ты хотя бы представляешь, сколько сил и времени занимает ребёнок? — продолжила я, собирая рюкзачок с Васиными принадлежностями для танцев, пока Егор доглаживал бельё — была его очередь. Мы поделили обязанности поровну, ведь я работающая и занятая женщина.
— Подумать только, ребёнок, это же… — я не нашла слов, молча собирая Васины игрушки на полку и расставляя там книги. — Сегодня же танцы на полчаса переносят, — напомнила я. И Егор улыбнулся.
— И надо купить чешки, — ещё напомнила. И снова Егор улыбнулся.
А в дверях сказал.
— Если бы ты не была готова к детям, ты бы не забывала пить таблетки, — и ушёл за Васей, чтобы отвести её на танцы. Василиса очень красивая девочка и красиво танцует.
Я немного подумала и решила, что Егор, конечно, прав. Но на презервативах всё-таки настояла, на всякий случай. Егор со мной не спорил.
В тот день, когда мы отмывали своё мифическое существо, мы забыли о средствах контрацепции, и теперь я шла уже не пять, а семь остановок от метро. Ведь Пегас творит чудеса.
Через пару месяцев Егор задумчиво смотрел в экран ноутбука и с любовью — на меня. И ещё через пару мы переехали в большую трёхкомнатную квартиру с видом на прекрасные котлованы и краешек леса.
И теперь Егор и Настя открывали уже четвёртый магазин в этом районе, один из которых, был в нашем новом доме.
А сейчас я медленно шла домой, поглядывая на Пегаса и на своё приобретение. Пока Пегас не подвёл меня к новеньким дверям с указанием часов работы «24 часа» и скидок на товары народного потребления.
Как можно элегантней я прошла в дверь, немного посторонившись и дав проход Пегасу, а потом смотрела на продавца, который расставлял банки с зелёным горошком и что-то говорил новой продавщице. Что совсем мне не нравилось! Нет, я не имела ничего против зелёного горошка, иногда я даже покупала его, вернее, мой личный продавец приносил его, а вот продавщица мне не нравилась. Сильно!
Я понимала её, ведь невозможно спокойно смотреть на обладателя бархатного голоса, серых глаз и аппетитной задницы. Но это мой бархатный голос. Мои серые глаза и аппетитная задница. И обладатель — тоже мой!
— Егор, — как можно спокойней сказала я.
— Привет, — ответил продавец с улыбкой и обошёл продавщицу так, словно она была частью стеллажа. — Садись, — он протянул мне стул, и я села, — гуляла?
— Да, — ответила я. Я честная женщина и всегда говорю правду.
— Куда ходили? — он погладил у уха Пегаса, присев на корточки.
— К метро, — ответила я.
— Василина, — Егор посмотрел на меня так, что мне должно было стать стыдно. Во всяком случае, с Васей это всегда срабатывала. Но мне не стало.
— У меня было дело, — привела я аргумент в свою защиту. И показала то, зачем мы прошлись с Пегасом эти остановки.
Два огромный белых банта на резинках.
— И которые это по счёту? — Егор внимательно разглядывал моё приобретение.
— Я не помню, — честно сказала я.
— И, кстати, чем они отличаются от предыдущих?
— Всем! — ответила я. — Я ещё не решила, какие из них лучше и подходят больше.
— Это всё решает, — продавец присел, и стал гладить меня по ногам, отчего мне стало хорошо, а Пегасу весело.
— А ты бы не мог… — уточнила я и показала глазами на банты.
— Василина? — глаза продавца расширялись и становились серее.
— Так мне будет легче разобраться, — привела я свой аргумент.
— Ты же не шутишь? — продавец посмотрел на меня с подозрением.
— Нет, не шучу, — я не шутила.
— Боже, Вааааааася, — и я была согласна с ним. Продавец выглядел божественно с двумя бантами, криво сидевшим на его волосах. — Я могу это снять? — его рука потянулась к белому капрону.
— Подожди, — прошептала я. — А ты бы не мог? — я показала глазами на дверь в подсобку.
Егор прыснул и попытался снять банты, продавщица смотрела удивлённо, а единственный покупатель — тщедушная старушка с третьего этажа нашего дома, Роза Измайловна, понимающе покачала головой и засеменила домой.
— Я серьёзно, — я готова была обидеться. И обиделась.
И Егор подал мне руку и завёл меня в подсобное помещение. И всё-таки снял с себя банты.
«Вася, это слишком!» и «Но мне нравится», и «Мне всё нравится».
Да, иногда я бывала «слишком», но мне нравилось, что и в этом случае я продолжала нравиться Егору. И нравилось его терпение. И то, как он целует мои руки и спрашивает «Ты уверена?» и «Может, всё-таки дождёмся вечера, неудобно», и, наконец, «Ты беременная», и то, что он всё-таки находит место, где это удобно. А потом ещё немного сомневается, но я его уверяю, что всё отлично, и напоминаю, что беременным нельзя отказывать, и вообще, мне рожать не завтра.
И я ошиблась. Рожать мне было завтра. Я читала, что занятия любовью способствуют родам, но не верила. Однако, они поспособствовали. Какой именно раз — сказать было сложно. Тот, что в подсобке, или тот, что был дома, или до этого, утром…
Это было утро первого сентября. И наша Василиса собиралась в первый класс. Это очень волнительно. Всё было волнительно. И выбор формы, и портфеля, и бантов, которых оказалось так много, что хватит ещё на пять девочек, и то, как Вася крутилась перед зеркалом, нарядная и с букетом.
— Василина? — спросил Егор и посмотрел на меня с тревогой. Я поморщилась.
— Вася? — Он ещё больше поморщился, и я улыбнулась.
— Идите, — сказала я.
— А ты? — уточнила Вася.
— Я чуть-чуть позже подойду, хорошо, детка? — Я бы присела, чтобы быть на уровне глаз с Васей, но велика вероятность, что я не смогу встать.
— Я звоню Насте, — Егор глянул на меня и пошёл на кухню с телефоном.
— Перестать, — на самом деле очень сложно догнать длинноногого продавца, когда ты передвигаешься по дому как утка, и габаритами напоминаешь медведя.
— Перестань, — я повторила. — Я не знаю детей, который помнили своё рождение, а первое сентября помнят все. К тому же, я не собираюсь рожать прямо сейчас, ты успеешь, — заверила я Егора
