взялись травинки, которые щекотали мне лицо. Одеяло, наоборот, исчезло, а я почему-то лежала на кровати в рубашке, штанах и туфлях. Странно, неужели так устала после очередного испытания, что даже раздеться не было сил? Я принялась вяло размышлять об этом, а заодно удивилась, почему не слышно резкого «Утро!» И голоса Кувшиночника.
Голоса-то были, но принадлежали не ему и уж точно не Башне.
— …А как в лучший мир попадём, я буду кнейтов разводить. Давно об этом мечтал. Один раз чуть не вошёл в комнату для будущих Всадников… дверь помешала! Как заскрипит: «Возвращайся к своим стрелам!»
— А меня ты возьмёшь с собой? Я буду маленьким кнейтам молитвы петь, чтобы лучше ели и лучше спали.
— В том мире молитвы Игрокам действовать не станут…
Наступило молчание. Я недоумевала, с какой стати Ройк и Ауфена с утра очутились в моей комнате. И почему Стражи позволили им войти, да ещё так мило беседовать?
— …но я, конечно, возьму тебя с собой!
Послышался смешок Ауфены — нежный, довольный, какой-то… особенный. Не припоминаю, чтобы она раньше так смеялась. Вообще не припоминаю, чтобы она смеялась в Башне, не прикрывая рот рукой.
— Ох, я тебя ущипну за это, Ройк!
— За что? Сказал же, со мной пойдёшь!
— За то, что ответил не сразу!
Нет, это безобразие пора было прекращать. Я мучительно ясно представила себе Шэве и его улыбку в Туманном Поле. Всё это никогда не вернётся, а чувства со стороны рыжего я себе придумала. Отчего слушать разговоры друзей стало ещё тяжелее. Завидовала я им, что ли? Тем временем о себе напомнила ноющая головная боль, и, морщась, я начала тереть лоб.
— Ферджина проснулась! — голос Ауфены прозвучал совсем близко. — Давай же, вставай. Нам не терпится услышать твой рассказ!
О каком рассказе речь? И тут я, наконец, очнулась и поняла, что всё вчерашнее было не сном, а реальностью. И так обрадовалась, что мгновенно вскочила. Ауфена тут же сунула мне в руки кружку с прозрачной, чистой водой.
— Умойся, выпей, съешь ещё пару вчерашних плодов и выкладывай! — распорядилась она. Глаза Ауфены весело блестели, Ройк затаил улыбку в уголках рта. Мне следовало радоваться за них, а не вспоминать всяких негодяев и тосковать!
— Будет сделано, — шутливо ответила я Ауфене.
Сейчас плоды и вода не казались необыкновенно вкусными, но голод и жажду утолить сумели. День выдался такой же унылый, как и вчера — сплошные облака на небе, прорезанные жёлтым лучом, и лёгкая прохлада. Я заметила, что плоды неведомого дерева просвечивали, если на них попадали лучи с неба — и можно было разглядеть тонкие чёрные косточки.
— Мы сгораем от нетерпения, — напомнила о себе Ауфена. Ройк чертил своей дубинкой круги на земле, изображая терпеливое ожидание.
Тогда я повернулась к ним и заговорила, жалея, что не могу изобразить всё это в красках. Только сухой пересказ. Как я и думала, больше всего друзья удивились поступку Носатого.
— А он не боялся, что Башня узнает? — Ройк озадаченно поскрёб макушку. Его короткие светлые волосы совсем разлохматились, но от гребня он отказался. Обходился пальцами.
— Мне кажется, дело нечисто, — многозначительно произнесла Ауфена. Я с опаской посмотрела на неё — ещё начнёт уверять меня в том, что Носатый на самом деле был неравнодушен ко мне. И его отвратительное поведение — это знаки внимания… Нет уж, избави меня Игроки! Пришлось торопливо заговорить о другом:
— Ну, теперь наступил ваш черёд! Как прошёл полёт на спине рукха?
Ройк и Ауфена переглянулись.
— Героического мало, — усмехнулся он, — не так, как у тебя!
Я не видела ничего героического в побеге из Башни. На моём месте любая пешка смогла бы вырваться — именно эти слова вертелись у меня на языке. Но тут заговорила Ауфена, и передо мной стали разворачиваться яркие и тревожные картинки.
— Ты помнишь, Башня чуть было нас не схватила, — и я увидела, как наяву, чёрные щупальца, которые тянулись к птице рукха. Та увернулась и взлетела, едва не потеряв ещё несколько серебристых перьев. До меня донеслись сердитые крики, обещание Ауфены вернуться… Конечно, я о нём и думать забыла от потрясения. И не смогли бы Ройк и Ауфена вернуться, даже если б очень захотели. Рукха — это не послушная ручная птичка. И желание она могла исполнить только одно.
— Мы решили пока не отправляться на Седьмой Уровень, а сначала выручить тебя, — продолжала Ауфена. — Я пыталась объяснить это рукха, она не слушала. Закончилось тем, о чём предупреждал твой Кувшиночник.
Вот оно как! Значит, никаких желаний рукха, вопреки легенде, исполнять не стала. Я увидела, как рукха, поднявшись высоко-высоко, несёт злополучных чёрных пешек в своё гнездо…
— …чтобы скормить птенцам, — в голосе Ауфены звучало волнение, как если бы она заново всё переживала. — Когда мы с Ройком это поняли, то хотели поколотить рукха, но вовремя сообразили, что она может сбросить нас вниз. И мы погибнем.
— И как же вы поступили?
— Ауфена стала молиться, — коротко отозвался Ройк, постукивая дубинкой по ближайшему дереву. С того упало несколько листьев, а будущая Жрица смущённо кивнула:
— Да, и это было не лучшее решение. Дело в том, что я начала читать не ту молитву! Не «рассеивающую беду», а «навлекающую неприятности»!
Я не могла оторвать взгляда от картины сражения. Ошибка Ауфены привела к неожиданному результату: на пути рукха встретились ещё несколько хищниц, и все они решили сразиться за добычу. В небе стоял крик, серебристые перья окрашивались алым, клювы были угрожающе нацелены друг на друга. Удивительно, как Ройк с Ауфеной не пострадали! Будто сами Игроки уберегли их.
— Нашу птицу ранили, — продолжала Ауфена, — я вовремя опомнилась и запела другую молитву. Нам удалось дотянуть до какого-то убежища в горной местности. Там мы с Ройком накладывали птице на раны лечебные травы и возились с ней, пока она не выздоровела.
Я увидела, как Ауфена тянет руку к чему-то синему на краю пропасти. И Ройк тоже рядом, готовый помочь... Нога Ауфены чуть не съехала вниз, и он подхватил её; оба замерли, а потом Ауфена шепнула: «Благодарю». Картинка замерцала и исчезла, сменяясь другой.
— Так вы попали на Седьмой Уровень ненамного раньше, чем я?
Ауфена подтвердила мои слова кивком.
— К счастью, рукха умеют быть благодарными. И она, наконец,
