в окружении короля завёлся «крот»?
— Это ты должен мне сказать, — проворчал тот, закончив читать донесение де Марля. — Ты же занимаешься отловом шпионов во дворце!
— Это сложно, друг мой, — вздохнул Рене. — Аркур ничего не знает о придворных делах и контактах де Краона, Реми — тем более. Эта Англад упиралась из последних сил, и едва мне начало казаться, что она вот-вот сломается, как Кавелье прислал ко мне посыльного с просьбой прекратить допросы с пристрастием. Он сообщил мне, что уже назначен день суда, на него приглашён барон Фромен, а потому во время процесса дама должна выглядеть подобающим образом, чтоб никому не пришло в голову, что признания получены от неё под пыткой. Мне на время пришлось отступить. К тому же, не исключено, что она может и не знать о «кроте». Она ведь не бывала при дворе, тут крутился сам де Краон. Мы проверяем его связи, но он успел перезнакомиться здесь с самыми разными людьми. Короче, мне нужно время…
— Которого у нас нет, — заметил Марк. — Их шпионы действуют очень успешно, Деллан подаёт факты так, как нужно заговорщикам, а нам нечего возразить на всё это. Мы действительно укрепляем наши приграничные замки, Аллар ездит по ним с инспекцией, а король собирает войско, которое ждёт своего часа в поместьях командиров.
— Но ты же нашёл настоящих убийц Меридор и Барлода, и раскрыл заговор! Во время процесса барон Фромен узнает правду и должен будет сообщить об этом альдору.
— Мы раскроем подробности этого дела и что? Они заявят, что мы нашли козлов отпущения. Король Ричард уже провернул как-то такой трюк, чтоб снять с себя подозрения в покушении на контаррена, отправив на костёр любовницу и её мужа. Формально его оправдания были приняты, но фактически все понимали, что это отговорки. Как мы докажем, что на сей раз всё это правда?
— Ты слишком пессимистичен, — проворчал Рене.
— Я просто смотрю правде в глаза, мой милый, — пробормотал Марк. — На этот раз любой факт предоставляет слишком много версий того, что произошло на самом деле. А стороны конфликта выбирают их на свой вкус, не слишком интересуясь истиной.
— И что нам делать? — спросил де Грамон, и Марк сердито взглянул на него.
— Иди, лови «крота»! А я буду готовиться к судебному процессу, чтоб произвести наилучшее впечатление на барона Фромена, который так жаждал, чтоб я отыскал убийц, что посмел указывать мне, кого хватать. Я намерен разочаровать его, и собираюсь сделать это с блеском!
Марк тщательно продумал свою линию поведения на суде, и поскольку он участвовал в нём на стороне обвинения, у него была возможность выступить в самом начале и задать направление, по которому пойдёт процесс. Потому он, рассказывая о проведённом тайной полицией расследовании, намеренно акцентировал внимание не столько на убийствах, сколько на том, ради чего они были совершены. Он старался при любой возможности упоминать имя графа де Краона, как организатора преступлений, а также не раз упомянул его связи с алкорцами. Его речь была чёткой, образной и аргументированной и достигла своей цели. Это он понял, когда королевский прокурор и адвокаты подсудимых начали задавать ему вопросы. Обвинителя тоже более всего заинтересовал заговор и он спросил, что же было причиной совершённых преступлений, на что Марк смог ответить, сославшись на собственное мнение, что преступники стремились сорвать мирные переговоры между Сен-Марко и луаром. Адвокаты интересовались, были ли получены признания подсудимых под пыткой, на что он смог честно ответить, что хоть мужчин и пытали, но их признания всё же были следствием их собственного раскаяния и желания спасти свою жизнь и загладить вину. После этого все три защитника сменили свою тактику и начали задавать вопросы о том, какую роль по его мнению граф де Краон сыграл в этих преступлениях, есть ли у тайной полиции сведения о том, что он принуждал, либо действовал обманом, привлекая подсудимых к своей преступной деятельности. В конце концов, начало казаться, что на скамье подсудимых сидят не Эльвира Англад, Аркур и Реми, а сам де Краон.
Сев на своё место, Марк бросил взгляд на сидевшего на небольшом троне под бархатным балдахином короля и заметил на его лице едва уловимую удовлетворённую усмешку. Взгляд Жоана был направлен на барона Фромена, который едва мог скрыть тревогу от того, в какую сторону разворачивается этот процесс.
Слушания длились два дня и под конец второго председательствовавший в процессе королевский судья Ковелье вынес приговор. Как и ожидалось, все трое подсудимых были приговорены к смертной казни, с той лишь разницей, что леди Англад и Аркур, как дворяне, удостоились чести лишиться головы, в то время как простолюдину Реми светила виселица.
Вечером того же дня барон Фромен был вызван во дворец, однако, когда он вошёл в зал приёмов, он не увидел там короля. Вместо него в окружении сановников стоял седой граф де Вандом, дипломат старой закалки, всю свою жизнь посвятивший борьбе с луаром. Посланник альдора попытался выразить своё недовольство тем, что его величество король Сен-Марко не пожелал принять его лично, на что старик с некоторым высокомерием сообщил, что у короля есть куда более важные дела, чем встречаться с посланником альдора.
— Вы требовали провести тщательное расследование смертей сэра Барлода и леди Меридор, — напомнил он. — Как вы имели возможность убедиться, барон, расследование проведено весьма тщательно, виновные найдены и осуждены королевским судом. Коль скоро вы были так обеспокоены смертями сэра Барлода и леди Меридор, коих называете подданными альдора, то мы, следуя сложившемуся обычаю, передаём вам копии протоколов суда и приговора, а также приложенные к ним собственноручно и подробно написанные преступниками признания. Надеюсь, вы немедленно отправите эти документы в луар. Кроме того, я уполномочен королём напомнить вам о том, что вы, как посланник, несёте ответственность за деятельность подданных вашего повелителя на землях Сен-Марко. А потому потрудитесь в самое ближайшее время разъяснить нам, как похищенное сэром Барлодом из дома маркиза Беренгара частное письмо, которое он передал леди Англад, а та — графу де Краону, в конечном итоге попало в руки великого альдора. Также мы ждём ваших подробных объяснений по поводу деятельности в Сен-Марко леди Меридор, которую вы в разговоре с королём Жоаном так же объявили подданной альдора. При этом мы хотим знать, кому предназначались обнаруженные в её доме шифровки, написанные разными почерками, и зашифрованные способом, применяемым секретной службой альдора. Должен вас предупредить, барон, если в самое ближайшее время мы не получим требуемой нами информации, то будем вынуждены провести собственное расследование. А как следует поступать со шпионами, нам не так давно показал великий альдор, долгих и счастливых ему лет правления! Это всё, ваша светлость. Не смею вас более задерживать.
И дождавшись, пока побелевший от обиды и тревоги Фромен развернётся и сделает пару шагов к двери, граф де Вандом добавил:
— И ещё, господин посланник, хочу вас предостеречь. Поскольку мы теперь имеем достаточно убедительные доказательства того, что граф де Краон замыслил заговор против Сен-Марко, любые ваши контакты с ним, как и связь его с иными лицами из окружения альдора, будут восприняты нами, как подтверждение того, что он с самого начала действовал против нас с вашего ведома и при вашем активном участии.
И развернувшись к одному из стоявших рядом сановников, граф словно забыл о бароне Фромене и заговорил о предстоящей охоте. Посланник удалился, бросив на своего давнего противника полный ненависти взгляд.
— Посмотрим, как он теперь будет выкручиваться, — усмехнулся старик. — Либо ему снова придётся извиняться за ложь о подданстве этой Меридор, либо ждать, пока мы вскроем его шпионскую сеть.
— Мы в любом случае её вскроем, — пожал плечами его собеседник, коим был граф Раймунд. — Мы уже подобрали ключ к тем шифровкам, и скоро сумеем ухватиться за кончик этой ниточки. А вот что мы будем делать с этой сетью дальше, уже целиком зависит от благоразумия барона Фромена и его хозяина.
3
Король тем временем просматривал лежавшие на его письменном столе страницы приговора.
— Я удовлетворён, Марк, — произнёс он, бросив взгляд в сторону окна, где стоял, глядя на улицу, граф де Лорм. — В этом деле всё логично и понятно. Не знаю, как можно возражать против
