Доктор не успевает что-либо добавить, как дверь в палату распахивается и входит Тимур. Как всегда, собран, строг и на лице — непроницаемая маска.
Окружающие считают его равнодушным, даже бездушным. Неспособным на эмоции и чувства.
Но я знаю его с другой стороны, которая доступна только мне. Знаю, что Тимур может быть страстным. Властным. Нежным. Заботливым. Сводящим с ума одним лишь взглядом. Умеет возносить до небес. И делать меня счастливой каждый день.
Но что-то в нем все же неуловимо изменилось. Я чувствую это. И непонятная тревога разливается внутри. Хочется, конечно, списать все на гормоны, но…
Это «что-то» несколькими минутами позже разобьет мне сердце так, что и осколков не соберешь…
Тимур входит в палату широким шагом, внимательно осматривает меня с ног до головы, задержавшись на ссадинах и гематомах на руках и лице. Засовывает руки в карманы брюк и отходит к окну, опираясь бедрами о подоконник.
— Доктор, оставьте нас наедине.
Глава 30
Эмма
Тяжело сглатываю. Мне уже не нравится его тон. Он безликий и холодный, как арктические льды. И не сулит мне ничего хорошего. Узел паники сильнее затягивается на моей шее, лишая дыхания и заставляя сердце бешено колотиться.
— Тимур…
— Как ты себя чувствуешь, Эмма?
— Все хорошо, спасибо. Врач сказала, что понаблюдают меня еще день, и, если все будет хорошо, то завтра уже выпишут.
Неожиданно приходит осознание того, что именно не так. Взгляд Тимура. С того самого момента, как мужчина переступил порог моей палаты, он ни разу не посмотрел мне в глаза. Более того, в нем больше нет той теплоты, которой он всегда меня одаривал. Передо мной снова закрытый, бескомпромиссный и жестокий олигарх Тимур Кадыров. Он не делает исключений не для кого и не знает пощады.
Не щадит он и мое бедное настрадавшееся сердце.
Я хочу скорее поделиться с любимым радостной новостью, надеясь, что она снова «вернет» его ко мне, что в его глазах снова появится нежность, но Тимур не дает мне вставить и слова.
— Хорошо. Предупреди родителей, пусть они заберут тебя и отвезут домой. Не езди на такси. На днях я решу вопрос с твоей машиной.
Сердце пропускает удар, и ледяной страх противными щупальцами сковывает меня, лишая возможности нормально дышать.
— Они отвезут меня… к нам домой?
— Нет, Эмма. В родительский дом.
Наверно в той аварии я сильно ударилась головой. Сказанное доходит до меня очень медленно, я ничего не понимаю, что Тимур имеет в виду. Внимательно смотрю в лицо мужчины, надеясь найти ответы на свои вопросы, но все тщетно: он мастерски скрывает все эмоции под ненавистной мне маской, выглядя равнодушным и отрешенным. Словно происходящее его не касается. В этом ему нет равных.
Почему именно домой к родителям? Почему не в квартиру Тимура? Что вообще происходит?!
— Ты куда-то уезжаешь? Не хочешь, чтобы я оставалась одна?
Но следующие слова Тимура действуют, как нож гильотины: убивают беспощадно и наповал.
— Я отпускаю тебя, Эмма. Навсегда.
Замираю на месте и забываю, как дышать. Вспоминаю причины аварии.
Фотография. Новость в СМИ. Если до этого момента мне хотелось верить, что это происки журналистов, самой Айлин, чтобы заполучить моего Тимура, то… глядя сейчас на него, понимаю, что нет.
Что это гребаная реальность, которая обрушивается на меня со всей силой.
Зажмуриваюсь, все же вдыхаю спасительный кислород, который тут же обжигает легкие и выпаливаю:
— Что ты хочешь этим сказать, Тимур?
Я не сдерживаю слез, потому что Кадыров выразился предельно ясно, но… не верю. Не хочу! Не тогда, когда я еще вчера была бесконечно счастлива! Не тогда, когда я ношу под сердцем его ребенка.
— Ты возвращаешься к родителям, Эмма. Они приедут и заберут тебя домой.
Я смотрю в равнодушное, непроницаемое лицо и трясу отчаянно головой, не веря собственным ушам. Я открываю рот, но из меня не вырывается и звука, слезы медленно катятся из глаз, стекая за уши, путаясь в волосах, но я не обращаю на это внимания.
Я не могу понять и принять то, что мне говорит Тимур. Это не может быть правдой!
«Ты — моя женщина, Эмма», — эти слова всегда звучат у меня в голове, и я, черт возьми, верю Тимуру! До сих пор! Потому что тот взгляд, который ввинчивается в душу намертво, его невозможно «отыграть» на публику. Да и Кадыров не стал бы этого делать.
Но реальность такова, что только что мужчина, которого я люблю до дрожи, до безумия, убил меня, вогнав нож точным ударом прямо в сердце.
— Почему? За что? — вырывается из меня. Я машинально кладу ладонь на живот, словно хочу защитить все самое дорогое, что осталось у меня в жизни от беспощадных слов.
— Мне нужна жена, Эмма. Мое положение требует этого.
— А я…?
— Мне нужна взрослая, опытная и желательно, чтобы она была моего круга. Айлин идеально подходит на эту роль. Тем более, у нас были свои договоренности с ее отцом на этот счет.
Еще никогда в жизни я не испытывала такого унижения. Тимур беспощадно меня растоптал, сломал, лишив опоры и веры в мужчин. И лишь крошечная жизнь, маленькое сердечко, что бьется внутри, дает мне сил держаться.
Ты понятия не имеешь, от чего отказываешься, Кадыров! И я сейчас не о себе.
Глава 31
Эмма
— Тогда зачем…? Зачем мы начинали…, - меня снова неконтролируемо трясет, и внутренние уговоры успокоиться ради здоровья малыша не работают.
Кажется, это замечает и Тимур, и он делает шаг навстречу ко мне, но я вскидываю дрожащую ладонь вперед.
— Не надо! Не подходи!
Кадыров останавливается и буравит меня тяжелым взглядом исподлобья. Вид у него при этом такой, как будто я виновата в том, что происходит.
— Скажи…
— Я ничего не обещал тебе, Эмма, — снова этот тошнотворный безразличный голос, который бесит и задевает сильнее, чем вся ситуация в целом. — И мне очень жаль…
— Тебе жаль? Ты считаешь, так можно поступить с женщиной? С ее чувствами? Сказать, ты — моя, наиграться, а потом выкинуть, когда игрушка наскучит?! Так поступают взрослые самодостаточные мужчины, да, Тимур? Хотя, откуда мне знать, я таких, оказывается, никогда в жизни-то не встречала.
Я намеренно бью его словами. И мне кажется, по изменившемуся на несколько секунд взгляду, по промелькнувшим боли и сожалении в его глазах, что мне удается достичь цели. Что я прорвала броню крутого и властного олигарха Кадырова.
— …мне жаль, — продолжает, как будто не слышит меня, — что ты узнала обо всем вот так, не от меня. Я хотел поговорить с тобой раньше, но дела не позволили вырваться. Так будет лучше, поверь.
