и глаза остались на прежнем месте, кожа на щеках была излишне румяная, но вполне себе целая, клочьями не свисала и волдырями, а то и язвами не покрылась. Абигайл прошептала короткую благодарственную молитву Триединому, посмотрела на часы, охнула и бросилась вон из комнаты, понимая, что ещё немного и посещение столовой придётся отложить аж до обеда, а преподавать на голодный желудок удовольствие весьма сомнительное.
Утро всё решительнее вступало в свои права, сонная тишина, наполненная лишь щебетом птиц да едва слышными шагами любителей встать пораньше, сменилась деловитой хлопотливостью. Студенты просыпались, перебрасывались шутками или спорили, кто первый осчастливит ванную комнату своим появлением, а кому придётся ждать (в идеале скрашивая сие занятие ещё и уборкой). Те, кто уже приготовился к новому дню, направлялись в столовую, обмениваясь впечатлениями о симпатичных студентах или студентках, обсуждая преподавателей, жарко споря по поводу и даже без оного, а порой, опасливо оглядываясь по сторонам, даже пересказывая сильно искажённую версию произошедшего ночью загадочного происшествия.
— Клянусь Триединым, профессор Валдор озверел и порвал Уолтера на куски, — черноглазая шатенка, облачённую в перламутрово-жёлтую мантию факультета светлой магии, прижала ладошку к груди и округлила глаза, напомнив Абигайл кошку, пристроившуюся на лоток.
— Да ладно, — скептически хмыкнула рыжекудрая сероглазая девица, резко поправляя насыщенного фиолетового цвета мантию, — с чего бы профессору звереть? Парни на его занятиях частенько друг друга мутузят.
Шатенка оглянулась (Абигайл едва успела скользнуть за пыльную статую, изображающую скорбно чахнущую над книгой девицу) придвинулась ближе к ведьме и выдохнула тоном провинциальной актрисы, играющей трагическую героиню:
— Это он из-за новой целительницы озверел.
Девушка замолчала, скорбно приподняв брови домиком и поджав губки, а рыжекудрая ведьма, наоборот, разразилась оглушительным хохотом, едва стопку учебников из рук не выронив.
— Ты чего?! — возмущённо запищала будущая светлая волшебница, обиженно надувая губы и часто-часто моргая покрасневшими и предательски заблестевшими глазами.
Ведьма закончила хохотать, вытерла выступившие от смеха слёзы, шмыгнула носом и громко, с чувством произнесла:
— Дура ты, Констанса. Какой идиоткой была в прошлом году, такой и осталась, ни капли не поумнела за лето. Ты вспомни, сколько у нас этих целительниц уже было, если бы профессор из-за каждой студентов жрал, его бы уже давно на цепь посадили.
Констанса встрепенулась, собираясь что-то сказать, но рыжекудрая ведьма властным взмахом руки заставила её замолчать.
— К тому же я точно знаю, что тёмный оборотень трансформироваться не может, а рвать кого-то, тем более такую груду мяса, как Уолтер обычными человеческими зубами — полнейший бред. Профессор бы его до утра муслякал и только шкуру прокусить бы и смог.
Ведьма помолчала, задумчиво почесала кончик носа и авторитетно добавила:
— Да и то вряд ли. Уолтер он толстокожий был.
— Ты-то откуда знаешь? — пробурчала обиженно Констанса. — Он только в этом году поступил, всего ничего и проучился-то.
Студентка факультета тёмной магии выразительно хохотнула и покровительственно шлёпнула шатенку по плечу:
— Уж поверь мне, детка, я это точно знаю. Успела, знаешь ли, разведку боем провести.
Констанса широко распахнула глаза, пролепетала, прижимая ладошку к губам:
— Так это ты…
Ведьма протяжно со стоном вздохнула, глаза закатила:
— Триединый, какая же ты идиотка! Нет, я его не убивала, на кой мне это вообще надо? Я просто провела с ним… какое-то время, а потом он к себе пошёл. Хотя очень даже активно пытался остаться до утра, пришлось даже проклятием криворожия пригрозить.
Будущая светлая волшебница закраснелась, пролепетала смущённо, взгляд отводя:
— Вот оставила бы у себя, глядишь, жив бы остался.
Что ответила юная ведьмочка, Абигайл уже не слышала, девушки взглянули на большие часы, висящие на стене, приглушённо пискнули и припустили едва ли не бегом. Целительница тоже на часы взглянула, охнула, даже ногой досадливо притопнула, понимая, что на завтрак времени почти совсем не осталось, только на чай с пирожком, да и то не факт. Остаться голодной до обеда? Конечно, это не смертельно, уж чего-чего, а терпеть Абигайл умела, тем более голод, но одно дело, когда у тебя нет даже тени выбора, ты безвольная и безропотная марионетка в руках мужа и совсем другое — когда выбор всё-таки есть. Целительница гордо вскинула голову, подобрала юбку, чтобы она в ногах не путалась (совсем чуть-чуть, дабы, оборони Триединый, не нарушить кристальную крепость норм этикета, на коих базируется жизнь всего приличного общества) и двинулась в сторону столовой. Увы, удача сегодня явно была не на стороне Абигайл, леди не успела и трёх шагов сделать, как её весьма ощутимо толкнули в спину. Целительница резко обернулась и застыла, широко распахнув глаза и даже приоткрыв рот от изумления. Прямо перед ней стоял… Хранитель. Огненные крылья гордо реяли за его спиной, глаза в тени маски загадочно мерцали, на губах играла лёгкая улыбка, от которой кровь в жилах целительницы превращалась в сладкий сироп.
— Ты, — выдохнула Абигайл, медленно протягивая руку и едва касаясь кончиками пальцев груди Хранителя. — Ты… здесь…
Что-то было не так. Что-то определённо было не так. Леди нахмурилась, резко отдёрнула руку, спрятала её в складках платья и тут рядом раздался грубый басовитый хохот:
— Ну, вот, Таур, я же говорил, что против тебя гладко выбритого никто не сможет устоять!
Таур?! Абигайл крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, перед ней стоял, сверкая улыбкой опытного сердцееда, невысокий пепельно-серый паренёк с ярко горящими жёлто-зелёными глазами. С Хранителем у него ничего общего, кроме принадлежности к мужскому полу, не было, целительница сама себе поражалась, как, во имя всего святого, как она вообще могла их перепутать?!
— Прошу прощения, господа, я обозналась, — Абигайл придала лицу скорбное выражение, перешла на трагический шёпот. — Вы напомнили мне моего супруга.
Студенты смущённо притихли, сбивчиво пролепетали соболезнования и поспешили скрыться, всерьёз опасаясь потока слёз или пространного перечисления всевозможных добродетелей почившего супруга. Абигайл только хмыкнула, плечами озадаченно пожала, не понимая, что на неё нашло, вздохнула негромко, понимая, что завтрак всё-таки пропустила и направилась к лекционному залу. Острый бодрящий запах вереска заставил целительницу замереть на месте и жадно принюхаться. Да, это точно он, теперь нет и не может быть никакой ошибки! Абигайл резко повернулась и едва ли не впечаталась в грудь Хранителя, который негромко пробурчал себе под нос что-то вряд ли лестное. В этот раз, наученная прошлой ошибкой, леди не спешила протягивать руки к своей мечте, наоборот, отошла назад, принюхалась. Вереском не пахло, это опять был обман, иллюзия, а не истинный Хранитель. Абигайл вздохнула, мотнула головой, развеивая сладостный мираж и виновато улыбнулась насуплено глядящему на неё парню в мантии тёмного мага.
— Прошу прощения,
