меня научил.
Учитель Дуель странно всматривался в мое лицо, но, тем не менее, был очень рад познакомиться со мною лично.
— Этого не может быть, — сказал он радостно, но в то же время взволнованно, протягивая мне свою руку, чтобы коснуться моей холодной, сильной руки. — Самфира… я помню ее еще юной… как вы сейчас.
— Мы ее дети, — полностью доверившись своему учителю, сказала Дуель.
Мистер Льюис вытер слезу, которая предательски выдала его сентиментальный характер. Он извинился и попросил у нас немного времени, чтобы прийти в себя и осознать, что увиденное им является неожиданной, но приятной правдой.
— Ваша мама была невероятно доброй и справедливой правительницей, — рассказывал он, усаживая нас за свой стол, одновременно сдвигая какие-то бумаги и карты в сторону, чтобы они не мешались. — Но однажды она просто исчезла. Спустя какое-то время я узнал, что Ларинда, самая могущественная за всю историю альфа, переправила их на другой материк, что было запрещено делать любому, даже самому сильному магу или колдунье. Около трех сотен лет назад границы материка были, так скажем, запечатаны, и Вениакор навсегда был сокрыт от глаз людей из вашего мира.
— Хотите сказать, что Вениакорский материк существовал когда-то как седьмой материк света? — предположительно, уточнила я.
— Вы все правильно поняли, — присев рядом с нами, ответил мистер Льюис. — Но как только врата материка были закрыты Маришей Нортдамой от остальных частей света, он перестал существовать для других. Он был стерт с лица Земли и из памяти людей, для защиты самого Вениакора.
— Невероятно, — сказала Дуель. — Но почему я часто видела во сне этот материк, и вообще, смогла попасть сюда, ведь по крайней мере, меня здесь никогда не было, я была рождена в Евразии.
— Тем не менее, вы наследницы, в ваших жилах течет кровь великих правителей, ведь династия Таунов была первой в истории династией Вениакора, после создания грани между частями света.
— Это прозвучит совсем не храбро, но я не хочу связывать себя с этой историей, — сказала я, после чего в воздухе повисла тишина из-за моего неожиданного признания.
— Ты хочешь дать нашей династии вот так исчезнуть? — спустя недолгое время, возмущенно спросила сестра. — Суэлен, разве ты не понимаешь, люди надеялись на наше возвращение. В чем дело? Ты боишься?
— Нет, я не боюсь, не в этом дело, — попыталась заверить я сестру. — Я не смогу сделать то, что никогда не делала. Да и вообще, будь я хоть немного постарше, наверное, было бы проще. Дуель пойми, ведь это не так легко, как кажется, Вениакор, это не просто какой-нибудь город или даже страна, это огромный материк, который заслуживает мудрого и опытного правителя.
— Моя дорогая, вы всему научитесь, — попытался мистер Льюис взять ситуацию в свои руки. — Повторюсь, ваша династия правила около трехсот лет, вы не просто Суэлен, девушка, которая неким образом смогла пересечь возложенную несколько веков назад грань. Вы Суэлен Таун, наследница многовековой династии, единственной в своем роде. Очень жаль, но вся ваша жизнь была посвящена не тому, чему было велено посвятить судьбой, но сейчас появилась надежда и шанс, который дорогого стоит. Запомните…совершить ошибку может любой из нас, но исправить ее лишь немногие…
Слова мистера Льюиса, иной раз, не давая мне покоя, на долгое время впечатались в мое сознание. С одной стороны, наставления учителя и сестры все больше преодолевали мою неуверенность и страх бесчестия, но с другой, мой отказ от своего титула был связан лишь с обещанием Хеймичу о помощи, которое я, не при каких бы то ни было обстоятельствах, никак не могла нарушить.
Вечером, после недолгого разговора с Димонтом, в котором он попытался оправдать себя за свое долгое молчание, за что я, несомненно, его простила, я решила еще раз поговорить с сестрой о том разговоре с учителем. Отправившись в комнату, которую Анжели отвела для Дуель, я на пути к лестничной площадке оказалась схвачена, и тотчас же в своем нападавшем разглядела Акселя.
— Суэлен, тише! — предупредил он. — Это я, мне нужно кое-что показать тебе.
— В чем дело? — тихо потребовала я объяснений.
— Идем за мной, но осторожно, нас не должны увидеть.
Я направилась вслед за Акселем, который взяв с собой свечу, вел меня к тронному залу. За ней следовала потайная комната, ведущая к спуску в подвал дворца, в которой находились заключенные пленники или пойманные в королевстве предатели, тайком находившиеся во служении у Хеймича.
— Что мы здесь делаем? — испугавшись и подумав о том, стоит ли так доверять Акселю, тихо спросила я.
Неожиданно я услышала мужской крик, который доносился из-за железной двери одной из камер. Звук приглушался громкими ударами кулаком в эту же дверь.
— Держись рядом, — заметив мой испуганный вид, прошептал Аксель. — Мы уже близко.
— Куда мы идем? — снова задала я мучивший меня вопрос.
Пропустив еще две двери, Аксель достал небольшой ключ, чтобы открыть камеру. Как только дверь открылась, перед собой я увидела окровавленное, лежащее на холодном, сыром полу, едва дышащее, тело Беркеля.
Глава 29
По моему телу проскочили мурашки, глаза вмиг наполнились жгучими слезами, которые падали на такой же окровавленный, твердый пол, мне казалось, будто я слышу, как они касаются его поверхности.
— Беркель! — громко сказала я. — Что они с ним сделали?
Аксель поставил свечу рядом с нами и, достав из кармана небольшой пузырек с какой-то жидкостью начал медленно поливать ею глубокие раны.
— Он живой, — продолжая дрожащей рукой залечивать раны Беркеля, говорил Аксель. — Его схватили на площади, когда наш план провалился. Он ничего не рассказал…
— Его пытали? — придерживая голову и шею Беркеля в нужном положении, как показывал Аксель, спрашивала я. — Неужели Анжели на это способна?
— Без ее приказа здесь ничего не происходит, — вылив на ватный бинт остатки содержимого пузырька, а за тем сунув его мне, ответил он. — Возьми это и приложи вот сюда.
Я, дрожащей рукой, быстро выхватила бинт из рук Акселя и, приложив к открытой окровавленной, ране, ниже левого ребра, попыталась узнать, что находилось в пузырьке.
— Это сок вербены, — ответил Аксель. — Его резали ножом, пропитанным волчьей кровью, точнее кровью оборотня. Это сильнейший яд, который для обычного человека становится смертельным. Вербена служит противоядием.
— Я слышу, как он дышит, — улыбнувшись и пропустив очередную слезу, сказала я. — Мы ведь не дадим ему умереть?
— Ну что ты, — ответил Аксель. — Он исцелится. У Беркеля есть дар, доставшийся ему от отца. Любая, даже смертельная рана в скором времени заживает.
— Его нельзя здесь оставлять, — уверенно, сказала я. — Мы должны как-то вывести
