— Лошади в Зоне? — недоверчиво спросила Ксанта.
— Может, и врут. Диких лошадей здесь до Второго взрыва точно много было, расплодились без людей. Но в любом случае это отличный схрон, если надо отсидеться. Оборону держать удобно. На случай выброса есть подвал.
Кузнец выглянул в противоположное окно, выставив перед собой автомат. Спросил:
— Бесплатный сыр сам знаешь где бывает. Башня считается опасной из-за блуждающих аномалий, и мало кто рискует ею пользоваться. Сейчас, — добавил Москит, заметив, как изменилась в лице Ксанта, — тут почти безопасно. Во всяком случае, в нашем положении. А вот после выброса…
Девушка кивнула, развернулась на каблуках и стала рассматривать заплывшие дождевыми сталактитами надписи на стенах. Потеки сливались в прихотливый узор, один из них, похожий на фигурную лепнину, Ксанта даже решила потрогать.
Стена оказалась неожиданно горячей.
— Вот про них я и говорил. Про аномалии. Там внизу — жарка, — спокойно поведал Москит. — Не боись, она совсем молодая, хорошо если утром народилась. Вчера еще не было. Пока раскочегарится, мы сто раз успеем отсюда уйти. Времени уйма. И отдохнуть хватит, и покурить, и обсудить то дерьмо, в которое мы все вляпались.
Глава 9
По рассказам Костика жарка представлялась Ксанте чем-то вроде передвижной печки с неограниченным запасом дров. Поэтому она на всякий случай отодвинулась подальше и присела у противоположной стены. С наслаждением расстегнула выданный Москитом жесткий и неудобный бронежилет, вытянула ноги, расслабилась, прикрыла глаза. Усталость навалилась внезапно и сразу, как летняя гроза. Не только физическая, хотя ноги и в самом деле гудели после богатого на приключения утра. На переживания и сильные эмоции ушли последние резервы душевных сил. Организм получил долгожданную передышку и отключился, словно из него вытащили батарейки.
Верный Денис присел рядом, хотел было что-то спросить — наверное, в очередной раз поинтересоваться, в порядке ли она, — но ничего говорить не стал. Понял, что у Ксанты нет сил отвечать, провел рукой по ее волосам и сказал:
— Отдыхай, Осень…
— Крепкая девушка, — тихо, но уважительно сказал Москит. — Сколько я водил в Зону туристов, а такие характеры не всегда встречаются даже среди мужиков. Любая другая после всего, что сегодня случилось, уже билась бы в истерике и требовала экстренной эвакуации. А она ничего, держится. Не без нервов, конечно, но никаких срывов и катания по полу.
— Она не новичок в Зоне, — напомнил Кузнец. — На биостанции…
— Их там охраняли, как президента, — оборвал сталкер. — Вряд ли они там веселились так же, как мы сегодня. Хотя, говорят, однажды после выброса им крупно не повезло. Народу полегло уйма. Ты что-нибудь знаешь об этом?
— Ну да, Ксанта рассказывала. Как раз после того происшествия станцию и решили эвакуировать. Общественное мнение в Европе всегда напрягается, когда немецкие граждане гибнут не пойми за что в медвежьем углу среди малоцивилизованных варваров…
В полудреме Ксанта перевернулась на другой бок.
— …получается очень скверный расклад. Кланы хотят… а тут еще Мортенсен со своей комиссией… могут попытаться…
Доносящиеся до нее обрывки беседы становились все глуше, некоторые фразы Ксанта не слышала вовсе. Да и не важно — пусть ребята ведут свои сверхважные мужские разговоры, обсуждают и строят планы. Уже хорошо, что не ругаются: впервые вспыльчивый проводник и ревнивый к чужой крутизне Кузнец беседуют если не как друзья, то по крайней мере как союзники.
Голоса отдалились, превратившись в невнятное бормотание, и в конце концов Ксанта незаметно для себя задремала.
Ей приснился замечательный сон. Как будто нет никакой Зоны, погонь и перестрелок, все давно позади — а может, и вовсе никогда не случалось. Они втроем с Денисом и Костиком (жив! жив!) посреди недели, когда народу поменьше, выбрались на пляж. Накупавшись до изнеможения, парни затеяли играть в волейбол, звали и Ксанту, но она отказалась наотрез, расстелила полотенце прямо на песке и легла загорать. Пусть солнце позаботится о ее красоте.
Сначала было терпимо, теплые лучи приятно ласкали кожу. Потом стало понемногу припекать, но Ксанта мужественно терпела: красота, как известно, требует жертв. Костик с Денисом не замечали жара, перебрасывались мячом, сопровождая каждый удар азартными выкриками. Она даже позавидовала — ишь, какие выносливые, все им нипочем! Хорошо бы самой не сгореть, а то начнешь потом шелушиться, как старая штукатурка. И в тот момент, когда Ксанта все-таки решила сбежать в тень, мужчины закричали особенно громко, а прямо у нее над ухом прогремел гром.
Подождите, разве сейчас гроза?!
Мощная волна нестерпимого жара раз за разом прокатывалась по телу асфальтовым катком. По лицу градом стекал пот, в сухом горле першило и саднило. Перед глазами плясали цветные пятна.
Громыхнуло снова. И только теперь Ксанта поняла, что проснулась, но дикая пляжная жара из сна никуда не делась, она словно вынырнула в явь вместе с девушкой и окружила со всех сторон, яростно пытаясь удушить, сжечь, испепелить. Как будто кто-то посадил Ксанту на адскую сковороду и развел под ней огонь.
Она еще не успела окончательно прийти в себя, как загрохотал новый громовой удар, продолжительный и нестерпимо громкий. В закрытой комнатке он прогремел так сильно, что Ксанта на мгновение оглохла.
— Бей! Вот она, тварь!
Снова гром, потише и не такой продолжительный, зато сопровождаемый новым каскадом мата. Дениска ругался, как рыночный грузчик, трехэтажные тирады время от времени прерывались короткими грозовыми раскатами.
Ксанта с трудом приподнялась на локтях — в затылке тут же заломило, цветные круги в глазах погасли, сменившись темными пятнами. Жара взяла за горло, высасывая из него последние капли влаги.
Москит и Денис, оба голые по пояс, толкаясь потными плечами у оконного проема, яростно поливали из автоматов подножье башни. Спины у обоих были совершенно мокрые.
— Что случилось?
Сухой и разом потяжелевший язык с трудом ворочался во рту, и Ксанта в первый момент даже не узнала собственного голоса.
Проводник обернулся, отстегнул и бросил на пол пустой магазин. Нашарил на полу разгрузку, пристроил ее на плечо и зло сказал:
— Сбылось гадание, твою мать! Точно как ты говорила — зажало нас. С одной стороны жарка проснулась и шпарит, как пионерский костер. Чувствуешь, да? Тут тебе и пожар, и вред от огня! А свалить отсюда мы не можем!
— Почему?
Оглушительно грохнул выстрел, заставив Ксанту болезненно поморщиться.
— Есть! — вдруг закричал Кузнец. — Снял одного!
— Кабанов в голову бей! А эту, с ногами как у краба, оставь! Она в азарте боли не чувствует, а жиру у нее много. На нее вагон патронов истратить можно, а они у нас не казенные. Может, наестся падали и слиняет! — Москит резким движением вставил новый магазин в АКМК, передернул затвор. Покосился на Ксанту: — Там, снаружи, до хрена тварей. Кабаны, пара псевдоплотей.
