Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
снами.
Я по-прежнему ощущала отвращение, когда видела ее глазами себя, стоящую на мосту. Должно быть, она и вправду ненавидит меня. Для нее я стала сплошным разочарованием. Не справлялась даже с самыми простыми заданиями.
Потянувшись, я взялась за ее сон. Никогда еще это не получалось у меня так легко. Ведь я только что побывала в этом сне, все запахи и ощущения еще жили в моем теле. В сон матери я запустила скорбь – всю ту скорбь, которую испытывала сама, я послала ей как гигантскую волну. Ее тело дернулось, она тихонько застонала. Отец тяжело вздохнул во сне. Она должна испытать скорбь по поводу того, что убила меня, свою дочь. Я вплела в изображение себя – всю в иле, вода ручьями стекает с волос. Мои глаза обвиняли ее. Мои руки потянулись к ней.
Ты можешь дать спящим чувства, образы и ощущения. Но ты не можешь управлять тем, как спящий отреагирует.
Мать не ответила на мои объятия.
В ярости я заставила руки своего образа во сне обвиться вокруг матери, швырнула нас обеих в океан, так что она оказалась под поверхностью, вода залила ей рот и нос. Если она не любит меня, то пусть научится меня бояться!
Тело матери задергалось на постели.
Во сне ее «я» отбивалось, чтобы освободиться. Потом сопротивление прекратилось.
Мать неподвижно лежала на постели.
Я кинулась к ней, принялась трясти ее тело. Оно было холодным, безжизненным. Я стала звать ее, отец проснулся, сел в постели, ничего не понимая спросонок. Я плакала. Била мать по щекам, снова и снова.
Резкий вдох. Еще один. Она вздрогнула, села в постели, широко раскрыв глаза. Уставилась на меня. Такого ужаса я не могла себе представить – ни в ее глазах, ни в своем сердце.
– Она соткала мне сон, – прошептала мать отцу, который встревоженно схватил ее за руки. – Без разрешения.
Отец замер. Оба посмотрели на меня. Я рывком вскочила, собираясь бежать прочь от того ужасного, немыслимого, что я натворила. Но мать уже пришла в себя, и она была быстрее меня. Вскочив, она схватила меня за руку. Крепко-крепко. Я стала почти с нее ростом, но она по-прежнему была сильнее. Вырваться я не могла.
Не говоря ни слова, мать потащила меня прочь из дома. Отец последовал за ней, неся малышей на руках и на плечах. Я перестала биться, дала протащить себя по городу. По мостам, прямо в центр. Мягкий ветер шуршал в листве. Дерево мостов оставалось влажным после долгих дней непрекращающегося дождя. Вокруг пахло мокрым деревом и гниением, как всегда после сезона дождей. Во многих домах семьи уже проснулись, нас провожали любопытными взглядами. Я слышала, как за нами скрипят мосты, – многие пошли следом, желая узнать, что же произошло.
Мать притащила меня прямо к дереву королевы, остановившись на большой платформе перед деревом.
– Я привела обвиняемую и требую суда королевы, – заявила она во всеуслышание.
– Какое преступление совершено? – спросил один из стражей, стоящих у лестницы, ведущей в резиденцию королевы.
– Осквернение сна, – громко сказала мать.
Один из стражей тут же развернулся и полез вверх по лестнице.
– Одумайся, что ты делаешь, – тихо проговорил отец.
– Она должна научиться, – проговорила мать сквозь зубы. – Этот буйный побег надо усмирить. Ее дар велик, однако он несет с собой большую ответственность. Я не могу держать в ученицах преступницу.
Ни слова о том, что я ее дочь. Она воспринимала меня только как ученицу, допустившую чудовищную ошибку.
– Мать, прости меня, – прошептала я. – Я не знала, что можно… что во сне можно нанести кому-то ущерб…
По-прежнему крепко держа меня за руку, она не смотрела на меня.
– Может быть и так. Но ты прекрасно знала, что нельзя входить в чужой сон без разрешения. Нельзя ткать сон, если спящий об этом не знает. Это важнейший принцип нашего ремесла. Если бы мы входили в сны против воли людей, нам перестали бы верить. Нас стали бы бояться и погнали бы прочь.
Ненависть, которую она ощущала ко мне во сне, все еще висела на мне липкой пеленой. Сплошное разочарование – вот и все, что можно обо мне сказать. Я пылала от отвращения – к ней, к самой себе.
Королева спустилась по своей лестнице в сопровождении двух стражей и двух служанок. Никогда ранее я не видела ее так близко. Она была старше матери, с седыми волосами и морщинами на лице. Должно быть, мы разбудили ее. Она повернулась к матери. Слуга протянул ей нож из обсидиана, который она всегда брала, когда судила: чтобы отрезать им правду от лжи, правильное от неверного.
– Каково преступление?
– Ваша милость, моя дочь, которая учится ткать сны, без разрешения вошла в мой сон, – ответила мать. – Это величайшее преступление в нашем ремесле. За это ее следует судить.
– Поскольку ты ее мать, твое право самой назначить наказание, – задумчиво произнесла королева. Один из стражей принес красивый резной стул, и она уселась.
– Это правда, – кивнула мать. – Однако она совершила тяжкое преступление, могла навредить нашей репутации. Я хотела бы, чтобы наказание было публичным.
Стыд. Бежать. Прочь. Все взгляды обращены на меня. Невыносимо. Я снова попыталась вырваться из рук матери, но она крепко держала меня.
– Хорошо. Тогда я вынесу приговор за тебя, как мать осудила бы свое дитя.
Королева повернулась ко мне. Я не могла поднять на нее глаз. Не отрываясь, смотрела на нож, его черное блестящее лезвие.
– За твое преступление, не против твоего ремесла, но против твоих родителей, я приговариваю тебя в течение лунного месяца быть ниже самых нижайших. Ты будешь исполнять все поручения, кто бы ни дал тебе указаний. Опорожнять нужники. Чистить рыбу. Резать коз. Ты станешь всеобщим ребенком, чтобы ты научилась уважать своих родителей.
Мать выдохнула и отпустила мою руку. Много времени спустя мне открылось, что она, возможно, боялась: королева назначит мне наказание как осквернителю чести своего ремесла, а не как непослушному ребенку. То, что я совершила, могло караться куда более тяжким наказанием.
Но в моем теле пылал стыд. Бессилие. Перед глазами у меня стояло только одно: мать ненавидит и презирает меня. Вся та любовь, которую я испытывала к ней, холодно отвергалась. И теперь все увидят мой позор, узнают, что я сделала. При этом я испытывала ярость. Как может мать быть так холодна ко мне? Как может подвергать меня такому унижению? Мне хотелось заставить ее что-то почувствовать – все что угодно.
Нож в руках королевы звал меня. Манил меня.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
