Книга На Дороге - Софья Вель

Отойдя в один из проулков, Алион заметил неплотно закрытую ставню — несколько быстрых движений и он очутился в темной комнате. Смесь запахов из нечистот, болезни и теплого аромата крови, удушливая вонь жилища людей, — тут же охватили его.

Красная пелена застелила глаза. Вместе с пеленой вернулся и оглушающий Голод. Стоя посреди комнаты, Алион перехватывал спертый воздух короткими, неглубокими вдохами. Он не мог решить, бороться ли с наваждением или отпустить свою вторую суть?

Мысли о деньгах и обычной еде растаяли. Зачем ему все это?

Рывком он очутился у стены, где лежала добыча. Человек. Добыча источала чудесный аромат.

Алион не заметил отросших когтей на руке, не заметил и клыков…

И тут его оглушил визг. Визг заставил дракона повернуться. В соседнем углу комнаты стоял кто-то маленький, мохнатый и визжащий что было сил.

Домовой?

Первой мыслью трезвеющего Алиона было, что домовые-то все повымерли!

Второй — что жалко убивать последнего. Но существо продолжало истошно орать. Алион дернул плечами. Теперь вместе с существом орали и камни в кладке дома. Их общий вой становился нестерпимым звоном. Не выдержав, Алион выпрыгнул на улицу, крепко зажимая уши руками.

Пробежав несколько шагов, Алион остановился и оперся спиной о стену. Скачущие мысли никак не хотели прийти к согласию. Древний язык драконов смешивался с новоэльдарийским. Алион тряхнул головой и поднял глаза на пустой проулок. Теперь проулок совсем не казался пустым. Он слышал, как боязливо перешептываются камни. Видел головки домовых, чумазые и мохнатые, смотрящие на него из-за каждого угла. Маленькие духи грязного городишки людей испуганно перешептывались. Что за монстр к ним пожаловал?!

Один из замкОвых[1] камней вспомнил, что видел уже таких. Что такие, как он, разрушают горы, что у его деда на боку была выщерблена дыра от хвоста древнего ящера, а тетку и вовсе расплавили!

Слушая их, Алион расхохотался в голос. Грубый смех эхом разошелся по улочке. Вдруг все перешептывания и переглядывания закончились. На другом конце улицы открылась дверь, выпуская ярко-оранжевую полосу живого света в густые, синие тени ночи.

Из открывшейся двери показалась голова, потом дверь распахнулась, послышался крик, что честных людей обижают.

— Заплати, паскуда! — послышалось из-за дверей.

— Эй, Квирл, мы ж старинные друзья, товарищи по ремеслу!

— Болотный черт тебе товарищ! — грубо отозвался собеседник. — Вали отсюда, Гвидо, пока цел! Считай подарком за старую дружбу. И не смей сюда больше приходить, тоже мне… товарищ!

Тот, кого назвали Гвидо, вылетел кубарем на улицу:

— Черти! Ну я вам покажу!

Алион и все его новые "знакомые": домовые, нечисть и каменные тролли внимательно смотрели на очутившегося прямо на мостовой человека.

Полудракон не без удовольствия видел, как морщились камни от прикосновения грязного пьяницы.

Алион сделал шаг, еще и в миг оказался рядом с пьяным, схватил за грудки и заглянул в глаза. Никчемная жизнь неслась перед внутренним взором, жизнь вора и разбойника. А еще…отцеубийцы.

И Алион вдруг понял, что в этом мире не за что биться, он гнилой насквозь. Дракон утробно заурчал, чуя близкую добычу.

— Недостойный смерти, — неожиданно прошипел Алион, думая отпустить. Но почувствовал, что под темя упирается остриё ножа.

— Слышь, охранничек, брось его, — раздалось над ухом, Дракон чувствовал, за спиной пятеро.

Голод снова застелил разум красной пеленой. Алион невероятно быстро развернулся, острые когти полосонули по шее позади стоящего человека.

Его друзья в ужасе закричали — Алион услышал это песней. Чудесной, правильной. Его должны бояться!

Еще рывок — и длинные когти впились в визжащего не своим голосом разбойника. На Дракона кинулись остальные, метя короткими дагами в печень и легкие, Алион расхохотался, драка пьянила. Пьянила его, эльдара. Он понимал, что дракон не откидывает его сознание, не пленит волю, Он чувствует…понимает его!

"Низшие" визжали, когда он ломал позвонки и ребра. Умоляли о пощаде, вставая на колени перед Ужасом Ночи.

Все верно, перед ним должны преклоняться!

А еще… ему должны приносить жертвы! Так было всегда, почему вдруг порядок поменялся?!

С этой мыслью клыки сомкнулись на хрупкой шее человечишки. Теплая, пьянящая, невероятная… Кровь. Чудилось, что вместо мрака ночи вокруг разливается радужное сияние.

Весь мир замер для дракона. Он не слышал криков прибежавшей стражи, не видел мечущихся домовых. Только сияние.

Вдруг что-то резко ударило в под дых. Дракон удивленно посмотрел — маленький домовой ринулся на опьяневшего монстра. Дракон расхохотался, но домовенок взглянул на него. Что это? Страх, отчаяние, обида?!

Домовенок снова бросился на дракона. Косматая голова уперлась в выставленную когтистую ладонь. Черные глаза дракона упирались взглядом в искаженную отчаянием мордочку:

— Пустииии, чудище! — орал домовенок. Дракон наклонил голову, не понимая, почему нечисть припороговая так себя ведет. — Пусти, пусти его!

Только тут Дракон понял, что домовенок бьется не за себя. Он разжал вторую лапу, где до того был пленник. Домовенок бросился к смертельно раненому и истошно заорал.

От надрывного крика Алион очнулся, Дракон ушел в недра души. Эльдар удивленно огляделся. Вокруг стояла толпа с вилами и факелами, но он искал глазами домовенка.

В этом срезе реальности не было ни домовых, ни каменных троллей. Только у ног задыхался, истекая кровью, укушенный им юноша. Алион наклонился, умирающим оказался мальчишка-стражник, тот самый, ограбленный им у стены.

Кровь еще можно было остановить, а юношу спасти.

Алион оторвал рукав у рубашки, некогда принадлежавшей умиравшему, наложил жгут, едва слышно прошептал слова Силы. Камней теперь нет ни в одном из двух миров, но вдруг поможет?!

— Убейте его! — закричал кто-то из замершей толпы. И мир с яростью бросился на Алиона.

Дракон не заставил себя ждать. Расшвыривая защитников, монстр рванул прочь из проклятого города.

Сны Дракона. Смерть Лиро. Пуговичка.

Слепому музыканту подавали больше, чем прежде. Не так много, как это было с быстроногой танцовщицей. Но все же Лиро счел слепоту не самым худшим приобретением в жизни. Правда и неудобств это причиняло немало. Но Лиро уже почти свыкся.

Его жалели, монеты падали в миску, радуя перезвоном очень чуткий теперь слух. Лиро никогда так вкусно не ел и так много не пил, как теперь. На юге народ был добрее северян, урожаи ли были богаче, или ласковое солнце и дешевое вино делали нрав южан лучше?

Лиро уже думал остаться, но слишком боялся встречи с неким «потомством». Если он все верно понял, сама смерть будет к нему милосердна, пока он занят поиском своих наследников.

Выходит, главное — никогда с ними не встречаться! Потому музыкант пусть неспешно, но продвигался к северным землям.

Лиро