наша группа была многочисленней, сели в два ряда, кто пониже, кто повыше, смотрели на игру, немного выпивали – я проставился и у мужиков с собой было, хорошо отдохнули.
На лето мы с Милкиными родителями сняли в Подмосковье дачу – две комнаты из трёх в небольшом домике. Дом сдавался без мебели, пришлось отвезти свой диван, чтобы было где притулиться, стояла страшенная жара. На работе ходили в заводской душ, стояли под ледяной водой, приняв душ, работали минут сорок и шли снова. Горели торфяники Подмосковья, город заволокло сизой мглой, дышать было невозможно. Начальство махнуло на всё рукой, не до плана, дотянуть бы до сентябрьских дождей. Ездили купаться в бассейн «Москва», лучше не становилось – пока сидишь в воде, всё ничего, вылез из воды – и через пять минут хочется обратно.
Работать нормально начали в сентябре, тогда у меня возник первый конфликт с главным технологом. Меня вызвали в цех – на штампе, спроектированном мной, не проходила операция, стояла куча народа, главный технолог, наблюдая, как работяги пытаются разобраться с причиной брака, витийствовал, объясняя происходящее низкой квалификацией конструктора – сиречь меня, то есть, ничтоже сумняшеся, заявил:
– Понабирают на работу всякое говно, вот они вам говна и напроектировали.
Слова его я услышал, подходя к группе, произнёс он их, меня не видя, и я сделал вид, что ничего не расслышал, не драться же со стариком. Взяв чертёж, буркнул:
– Через десять минут приду, – пошёл в отдел и убедился, что с моей стороны ошибки нет. Стал разбираться и нашёл причину: оказалось, что при проектировании технологического процесса ошиблись технологи, рассчитав неправильно параметры первого перехода штамповки. Конструктор, проектировавший штамп первого перехода, который, кстати, был в приятельских отношениях с главным технологом, не проверил правильность расчётов технологов и вдобавок ко всему ошибся сам. Собрав всю доказуху, я снова явился в цех, где к толпе обсуждающих добавились ещё и лекальщики, включая моего друга Борьку, которого недавно сделали мастером инструментального цеха, показав техпроцесс и чертёж штампа первого перехода, объяснил, откуда взялась ошибка, кто виноват и что надо предпринять. Уходя, вспомнил и процитировал пословицу:
– Не тот глуп, кто на слова скуп, а тот глуп, кто на дело туп.
Народ заулыбался, технолог наш стиснул зубы, смекнув, что, поскольку первично виновата технологическая группа, лучше помалкивать и попытаться разрулить всё по-тихому.
Ближе к концу сентября начальник подозвал к своему столу меня с Санькой, причина была проста: нас Санькой попытались заслать в колхоз. Санька с широкой улыбкой сразу заявил, что он бы рад и даже готов, но тяжёлое состояние здоровья не позволяет отправиться, а справочку он завтра-послезавтра предоставит. Причину его радости я знал – намедни он рассказал, что у его жены появилась подруга – их районный врач-терапевт (Санёк с женой жили в Подмосковье) – и, будучи у них в гостях, она обещала им в случае надобности больничный или нужную любую справку. Сидящий рядом с начальником главный технолог радостно сказал мне:
– Олег, придётся ехать тебе, это ненадолго, всего на месяц.
– Извините, я учащийся вечернего отделения вуза, поехать не смогу.
– Ничего страшного, всего-то месяцок поработаешь, догонишь, ты парень толковый.
– Спасибо за лестную оценку, но поехать не смогу, кстати, на вполне законных основаниях.
– На каких?
– А Вы юристу заводскому позвоните, он Вам всё растолкует.
Начальник отдела сидел, молча наблюдая за нашей пикировкой, настырный наш главный технолог, полистав заводскую телефонную книжку, набрал номер и поинтересовался:
– Скажите, у нас в отделе студент-вечерник отказывается на картошку ехать, мы можем его заставить?
Выслушав ответ, помрачнел и, положив телефонную трубку, произнёс:
– Говорит, нельзя.
Начальник отдела, равнодушно выслушав ответ, произнёс:
– Алек, иди работай.
***
Надо сказать, что проектировать нам приходилось не только штамповую оснастку, месяца через три наша руководительница вручила мне чертёж пластмассовой детали, предложила спроектировать пресс-форму для её изготовления. Выслушав мой ответ, что я ничего не понимаю ни в пластмассах, ни в технологиях их переработки, ответила:
– Научим, не сложней штамповки.
И научили, был у нас в группе толковый специалист по этим вопросам, который растолковал нам с Сашкой, что такое термопластичная и термореактивная пластмассы, как они себя ведут при прессовании, какое применяется оборудование для прессования, нюансы технологии и технологической оснастки и так далее. Через пару недель мы уже проектировали оснастку, через три месяца ощущали себя асами в этой области.
Потом мне пришлось проектировать пресс-формы для литья под давлением, разобрался, и пресс-формы мои хвалили в цехе, но когда мне дали задание спроектировать электроразмыкатель – устройство, что-то вроде огромного электровыключателя, для токов больших величин, я попытался отползти, стал объяснять, что это край, что в электротехнике я ноль, но мне резонно возразили: ты же инженер.
Нарисовал чего-то, ходил смотреть на стенд, как работает. Впечатлило. Всё происходило за толстенным, в сантиметров десять, стеклом. Между размыкаемыми поверхностями при увеличении энергии возникала дуга, спецы каким-то образом замеряли, через сколько, при каких параметрах тока.
Для себя понял – это ну совсем уж не моё.
***
Площадь помещения нашего отдела была недостаточна для того количества людей, которое там работало, сидели мы тесновато. Кульманы конструкторской группы от столов технологов отделяли наши столы, прохода не было. Нам-то с Санькой было наплевать, а девушки из технологической группы страдали, посплетничать было невозможно, поэтому, когда им было невмоготу как нужно потрепаться, они умоляющими голосочками уговаривали нас:
– Ребята, вы б сходили, что ли, покурить.
– Да мы не курим.
– Господи, да как же вас спровадить-то.
– Да трещите уже, мы вас не слушаем.
– Да вам нельзя про это знать.
– Так сами выйдите.
– Ага, у вас, конструкторов, начальница – душка, а у нас Василь Горыныч – козёл, нас наказывает.
Горынычем технологи звали своего начальника – главного технолога.
Иногда шли навстречу, выходили продышаться, иногда шли в цех, вопросы при изготовлении оснастки возникали регулярно, но по большей части оставались на месте – работать надо, а не болтаться по заводу. Поэтому воленс-неволенс мы были в курсе всех сплетен и историй отдела.
Одна история меня изрядно поразила. Одна из наших молодых девиц одновременно встречалась с двумя пацанами, вся женская половина отдела и по неволе мужская, чьи кульманы стояли вдоль столов технологической, были в курсе. История довольно тривиальная, развитие её привело к тому, что ей примерно одновременно оба кавалера сделали предложение. Девица наша никак не могла определиться: кто должен стать её избранником, за кого ей выходить замуж. Один парень учился в военном училище, вот-вот должен был выпускаться офицером, второй без высшего образования,
