что и верхний, и нижний миры созданы их собственным воображением. Коль скоро такой мир допускается, с ним приходится считаться. Идея, как это бывает нередко, обретает самодовлеющий характер, а вчерашняя фантазия — черты властной и пугающей реальности.
Что особенно поражает в шаманизме, так это способность шамана погружаться в состояние транса. Подчас во время камлания шаман начинает вести себя странно: он кружится на месте, исступленно выкрикивает фразы, которых не понимают присутствующие, впадает в забытье. В полутемной юрте все это производило на зрителей сильное впечатление. Что уж говорить о путешественниках-европейцах… «Бесноватый» шаман к тому же во время камлания часто курил, пил спиртное. Постепенно сформировалось убеждение, что шаман — человек, страдающий психическим заболеванием, чуть ли не безумец. Бесспорно, шаманская традиция давала основания для таких рассуждений. Необычность экстатического поведения шамана понимали и сами алтайцы. Считали, что приводит шамана в экстаз во время камлания дух — Алган. Иногда его изображение помещали внутри бубна, между ногами фигуры хозяина бубна.
Можно предположить, что существовала предрасположенность к профессии шамана, передававшаяся по наследству. На Алтае были роды, традиционно поставлявшие шаманов, хотя в родословной чуть ли не любой алтайской семьи можно найти шамана — реального или мифического. Шаман отличается особой восприимчивостью, тонким настроем нервной системы, богатым воображением. Это бесспорно. Иногда говорят, что шаманский экстаз — состояние, которого шаман достигал по своей воле, своего рода управляемое безумие. Есть чрезвычайно интересные гипотезы, объясняющие специфику архаичной ритуальной деятельности, несводимую только к управляемому экстазу. Согласно гипотезе Дж. Джейнза, архаичные человеческие коллективы в период после неолитической революции считали реальностью голоса богов. Люди слышали их в своем правом полушарии головного мозга, которое в норме не является речевым. Общество производило направленный отбор людей, способных слышать и толковать голоса богов, передавать их соплеменникам. Как правило, у человека правое полушарие мозга ведает наглядным восприятием окружающего мира, а левое управляет речью. При сложных нарушениях этих функций правое полушарие начинает тоже действовать как речевое и возникает уникальная возможность речевого диалога двух полушарий, причем один из голосов человек воспринимает как внешний. А если такие способности передаются по наследству и закрепляются, появляется каста наследственных жрецов, слышащих голоса богов. Человек начинает в самом себе разговаривать с богами, он ведет внутренний диалог… Какая возможность открывалась для создания мифического Космоса и упорядоченного контакта с ним! Быть может, и сибирские шаманы не просто верили в свои диалоги с духами, но и реально слышали их голоса. (Субъективная реальность не менее ценна для традиционного общества.)
Но что такое невменяемость шамана в контексте ритуала? Нам кажется, что она хорошо вписывается в общую картину мира. Из нее следует, что в мир иной можно попасть в состоянии, отличном от обыденного. Именно так проникают за границы человеческого мира герои эпоса, персонажи легенд и сказок. Герой садится на своего коня, трогается с места и… теряет сознание. Очнувшись, он видит себя в далеком краю. Пространство и время просто перестают существовать, между миром человека и миром иным есть качественный рубеж, «провал». Так же попадают и к хозяину горы. Охотник идет по склону горы, проваливается куда-то и теряет сознание. Придя в себя, видит, что находится в горé. Богатырь засыпает под священным деревом… и т. д. Пересечение границы своего мира всегда связано с обязательным изменением статуса человека, оно происходит в состоянии, отличном от бодрствования. В тот мир можно попасть только отрешившись от человеческого обличья, уподобившись его исконным обитателям. В реальной жизни такое было под силу шаману. Он меняет не только облик, но и свою сущность (вспомним его «пересотворение» духами). Его устами начинают говорить духи. И всем поведением шаман демонстрирует, что он уже не вполне человек. Возможно, «бесноватость» шамана — прием, с помощью которого он моделирует иную действительность. Она сродни обмороку, сну, тяжелой болезни и в конечном счете смерти. Отсюда мнимая слепота шамана (бахрома, закрывающая его лицо), иноговорение, имитация природных звуков. Это прорыв в какие-то запредельные сферы.
Не совсем ясно, насколько осознанно использовали шаманы особенности своей психики. Подталкивали их к этому естество и скрытая логика ритуала или же они специально приводили себя в состояние экстаза, полагая, что таков единственный путь «туда»? Вряд ли здесь возможен однозначный ответ. Заслуживает внимания уже тот факт, что разного рода психологические вывихи не отвергались обществом, а получали особое культурное оформление и включались в систему ценностей общества. Ясновидцы и прорицатели, гадатели и знахари — все получали свою социальную нишу.
В шаманизме налицо глубокое взаимопроникновение двух начал: стихийного, апеллирующего к бессознательному, и культурного, интеллектуального. Роль второго не оценена по достоинству до сих пор.
Что знали бы мы о духовном мире Алтая, если бы в XIX — начале XX веков не были записаны тексты шаманских камланий? «География» мифической Вселенной исчезла бы с последними шаманами. Шаманская поэзия интересна не только как источник сведений о строении Вселенной, мире духов. В ней отразилась многовековая работа над словом, понимаемым как важное средство воздействия на мир. Шаман творил свою Вселенную в слове и, следует признать, делал это талантливо. Читатель уже знаком с образцами шаманской поэзии. Вот еще один, быть может, самый впечатляющий:
Пусть блещут звездные очи твои!
Пусть движется змеиный язык твой!
Ты разумный, как книга мудрости,
Ваше дыхание, как вегры и вихри,
С моей глупой головой я не сделал глупости.
(Таковым меня) создал Отец мой Ульгень.
Лицеприятством я не занимался,
(Таковым меня) создал Отец мой Эрлик.
Пусть блещут бронзовые глаза твои!
Ты благословляй низ солнца (подсолнечную область).
Серебряные глаза твои, моргая,
Прорезают тьму.
Кружащемуся (шаману) дай удобства…
Богом заповеданный спокойный сон дай…
Пусть, как муравьи, будут (обильны) пуповины (т. е. дети)
И живут крепко, как чаща деревьев.
Дикий разум мой пусть просветится,
Пегие (двухцветные) глаза мои пусть просветлеют.
На Алтае, как и вообще в Сибири, люди обладали собственной стратегией отношения к миру. Они не проводили резких граней между «есть» и «нет», а вместо выбора «или — или» предпочитали соположение: и…, и… Их культура принципиально не договаривает о самом сокровенном, ибо нельзя (и не нужно) познать все, разложить по полочкам и рассортировать. И роль шамана в процессе формулирования в слове мифической Вселенной переоценить трудно.
Иногда шаман, возвеличивая духа, говорит о себе уничижительно. Это хитрый прием. Льстя и унижаясь, угрожая и заискивая, шаман прокладывает себе дорогу:
Все знающий мой начальник, ты есть!
Я —
