голос Астарот.
Но Томас не успел спросить его о том, кем был таинственный незнакомец. Женщина подбежала к ним и ухватилась за поводья коня, а Дарио тотчас соскочил вниз и заключил ее в объятия.
— Доминика, моя Доминика! — восклицал он, осыпая лицо женщины поцелуями. — Как я по тебе скучал! А наши дети?…
Дарио на миг запнулся, заметив, наконец, что его сыновья были в компании незнакомого человека. Доминика, смахивая с лица слезы, тут же затараторила:
— Любовь моя, в нашем доме остановился гость из Ватикана, сеньор Марино! Он прибыл буквально пару дней назад и все это время молился за наше благополучие. Уж не знаю, благодаря ему или нет, но в нашей семье пока все было спокойно. Но мне столько всего нужно тебе рассказать…
Женщина вдруг запнулась и посмотрела на Томаса. Ее глаза расширились, и Томас понял: своим безошибочным женским чутьем она словно разгадала его тайну.
— Вы… — пробормотала она в благоговении и удивлении. — Вы спаситель.
По телу Томаса прокатилась жаркая волна стыда и страха. Доминика глядела на него своими ясными глазами, и в них было столько надежды и веры, что можно было бы осветить весь мир. Но Томас не был уверен, сможет ли оправдать ее доверие.
«Я самозванец», в панике подумал он.
«Успокойся, мальчик», что-то сдавила его голову изнутри, удерживая на месте и не давая разрушительным мыслям выбраться наружу. «Ты там, где должен быть. Я не отрекаюсь от обещания, данного твоему отцу».
Слова Астарота взбодрили Томаса и придали ему недостающую уверенность. Он соскочил на землю, и Доминика тут же подлетела к нему, заключая юношу в крепкие объятия.
“Salvatore, спаситель”, горячо прошептала она ему в ухо, и по спине Томаса пробежали мурашки.
Он бережно отстранил Доминику и взглянул ей в глаза.
— Я сделаю все, что в моих силах, сеньора, — мягко сказал он, целуя ее в лоб. — Но давайте же познакомимся с вашим гостем.
Она кивнула, возвращаясь назад к мужу, а после обернулась и помахала Карлу.
— Сеньор Марино, эгей!
Мужчина, которого она звала, какое-то время стоял на месте, точно истукан, словно Доминика обращалась не к нему. Его взгляд впился в Томаса, точно вместо священника он видел перед собой самого дьявола. Тогда маленький сын Дарио, стоящий рядом с Карлом, подергал его за одежду и что-то сказал. Мужчина тряхнул головой, точно очнулся от наваждения, а после широко улыбнулся и направился к новоприбывшим.
* * *
— Это он, смотри, — голос маленького Уго прорезался сквозь туман в голове Карла. — Он пришел за тобой, как я и говорил. Теперь ты мне веришь?
Карл верил. Он смотрел, как его покойный брат Паоло, гибкий и стройный, соскакивает с лошади, и как по его лицу скользит надменная ухмылка. Сколько он себя помнил, Карл ненавидел ее. Паоло во всем был лучше, а родители всего его выделяли. И теперь, Паоло снова был здесь, перед Карлом, и смерть не помешала ему.
Когда Уго впервые заговорил о Паоло, Карлу показалось, что мальчик одержим. Маленький Уго рассказывал о детстве Карла такие вещи, которых не мог знать никто — но слова лились из детских уст, вскрывая в душе Карла старые, кровоточащие раны. Когда рука Карла тянулась к фарфоровому голубку, как к спасению, Уго качал головой и снова принимался говорить. Тогда рука Карла безвольно падала, и он снова отдавался во власть этого пугающего ребенка.
Уго ничем не выдавал себя при матери, а Карл хранил его секрет. Этим утром, Уго просто сказал: «Он скоро прибудет».
И Карл тут же понял, что он имел в виду.
Больше Уго не говорил ни слова, но Карлу это было не нужно. Он вновь подумал о небольшом ноже, который всегда носил с собой в голенище сапога. Возможно, Паоло уйдет навсегда, если Карл убьет его своими собственными руками.
И теперь, Карл Марино шагал навстречу призраку, который все эти года не давал покоя его душе. Карл видел, как мертвый Паоло бережно обнимает Доминику и что-то ей говорит, а после поворачивается к Карлу и улыбается. О, как Карл ненавидел эту покровительственную, снисходительную улыбку!
Карл улыбнулся в ответ и ускорил шаг.
«Как же долго я ждал, fratello».
* * *
Томасу почудилось нечто неестественное в упругой походке Карла. Астарот, казалось, почувствовал то же самое, потому что в следующее мгновение шепнул:
«Он мне не нравится. И не потому, что он святоша. С ним что-то не так».
«Но что?»
«Я не знаю. От него несет не только Ватиканом… Ребенок!»
Голос Астарота взорвался в голове Томаса, заставив того рефлекторно отступить назад. И этого крохотного шажочка хватило, чтобы Дарио, каким-то чудом почуявший опасность, оказался между Томасом и ножом Карла.
— С…сеньор, — прохрипел Дарио, качнувшись, и упал в руки Томаса.
Где-то за спиной молодого священника закричала Доминика, а у дома навзрыд зарыдал старший сын Дарио.
Уго тихонько прошептал себе под нос «началось» — но никто его не услышал.
Глава 20. Хор немых
Томас в оцепенении наблюдал, как его друг, помощник и последователь падает ему в руки. Из груди Дарио торчала рукоятка ножа — само лезвие вошло глубоко в плоть. Ватиканский священник постарался на славу, нанося удар.
Доминика все продолжала кричать, и ее старший сын подхватил этот страшный плач. Где-то на краю сознания Томаса промелькнула мысль: а ведь младшенький молчит. И верно: младший сын Дарио, хорошенький белокурый ангелочек, все это время стоял на крыльце дома и молча наблюдал за ними. Когда глаза Томаса встретились с глазами ребенка, священник вздрогнул. Ему показалось, точно что-то темное и ледяное коснулось его, но эта мысль растворилась, потому как тело Дарио становилось все тяжелее с каждой секундой. Томас неловко опустил его на землю и беспомощно посмотрел на Доминику.
Лицо женщины раскраснелось, опухло от слез. Она тут же упала на колени перед мужем и обхватила его руками за голову, прижимая к себе.
— Где он? — сквозь слезы выдавила она, баюкая Дарио. Дыхание мужчины было сиплым и прерывистым.
Томас понял, о ком она. Он оглянулся, но Карла Марино нигде не было видно. Ватиканский священник словно растворился в воздухе.
— Я… — Томас не знал, что сказать. Он хотел оставаться рядом со своим верным другом, но голос в голове жестоко подтолкнул его.
«Ищи его. Он вместе с ребенком».
«Я не могу бросить Дарио».
«Он не один. Но если ты не последуешь за святошей, вскоре весь город присоединится к твоему другу. К тому же, он
