и еле сдержал рвущийся наружу яростный крик.
— Ваше сиятельство?..
— Да, — выдавил я. — Похороните. Передайте охране приказ: оставаться в боевой готовности.
— Конечно, Георгий Петрович… Ох, что ж творится-то…
Я положил трубку, не в силах слушать сейчас причитания Романа. Мне и без того было тяжко.
Иван, твою мать. Как же так, ведь ты сказал, что у врагов ни хрена не выйдет! Неужто они оказались настолько сильнее, что смогли перебить вас всех⁈
Бездна меня забери!!!
Это уже серьезно. Убиты не просто мои люди. Убит один из Причернобуровых. Я не могу доказать, что это сделали люди Пихтина… Но отомщу. Сегодня же!
В дверь кабинета постучали, и вошел Константин.
— Отряд Мокрухи уничтожен. Все погибли, — сухо доложил я.
Костя открыл рот и упал в кресло. Стиснув подлокотники так, что побелели пальцы, он процедил:
— Какие приказы?
— Что насчет святилища Пихтиных? — вопросом на вопрос ответил я.
— Пока ничего. Бойцы должны были попытаться проникнуть ночью. Только что звонил командиру, они еще не вернулись.
— Понял, — буркнул я.
— Нам… отозвать заявление? — поправив очки, спросил Константин. — Ведь теперь у нас нет пленника.
Я молча кивнул. Открыть дело против Пихтина больше не получится. Да я уже и не хочу. Потрясенная душа требует войны и мести.
Но надо сохранять хладнокровие. То, что сделали с отрядом Ивана — не что иное, как провокация. А я ведь публично, в интервью, заявлял что Чернобуровы не будут на них отвечать. Тяжело, конечно, следовать собственным словам, когда убили близкого человека…
Да, лишь после потери я осознал, что Иван был мне близок. Подчиненный, не полноценный член рода — но все равно почти родной. Я чувствовал, как бурлит внутри бессильная ярость, кипящей лавой вырываясь из дыры на сердце.
— Георг, — Костя вдруг встал, подошел ко мне и положил руку на плечо. — Ты как?
— В бешенстве, — невозмутимо ответил я.
— Мне тоже жаль Мокруху. Он был верным солдатом. Мы отомстим, но надо сохранять спокойствие.
— А я что, кричу и рву на себе волосы? — с немалой долей сарказма осведомился я и затем вздохнул. — Все в порядке, друг. Спасибо за поддержку. Давай вместе придумаем, как ответить.
Собственно, диверсия в святилище уже была бы достаточным ответом. Если нам удастся навредить самой Пихте, это может значительно ослабить всех членов рода. Возможно, даже на какое-то время лишить их способностей.
Я старался не думать о том, насколько рискованно связываться с богами, даже такими слабыми, как в этом мире. Пусть с этим разбирается Чернобурая Лисица — в конце концов, это она приказала сохранить артефакт. «Может пригодиться нам самим», сказала она.
Когда, как не сейчас, самое время использовать эту штуку?
Лисица, к слову, продолжала «притворяться мертвой». Могла бы и явиться, чтоб спасти Мокруху… Но, видимо, этот смертный был недостаточно важен для нее.
Ладно, ладно, убеждал я себя. Не давай волю гневу.
Итак, диверсия в святилище. Но надо что-то еще. Я хочу, чтобы Пихтин страдал так же, как и я. Чтоб он потерял кого-то из признанных слуг или даже члена семьи.
Не хочу даже думать, как мучается сейчас Анатолий Уткин, ведь он и вовсе лишился сына… А виновник тот же — граф Пихтин!
Немного успокоившись, я трезво рассудил, что не могу так поступить. Заказное убийство запачкает честь рода. Пихтин-то как будто уничтожил неизвестных подстрекателей. У отряда Ивана не было гербов на форме. Конечно, Василий Демидович понимал, что это наши, и потому приказал вывалить тела перед «Чернобурским лесом»… Но прямых обвинений мне никто не предъявит.
Тут как раз поступил звонок от Молчанова:
— Ваше сиятельство, ночные посланцы вернулись. Задание выполнить не удалось. Их обнаружили и чуть не схватили, но ребята оторвались от погони. Никаких следов не оставили.
— Повторите попытку. Пошли других людей. Иволги, которых я доверил Ивану, не возвращались?
— Только одна вернулась, сегодня утром. Самка. Где самец, не знаем.
Неужели со второй птицей что-то случилось? Могли ли Пихтины заметить их и как-то понять, что это не простые иволги?
— Я сегодня заеду в казарму и сделаю, чтобы птица подчинялась выбранному солдату. Пусть проведут тщательную разведку перед тем, как снова лезть в святилище.
— Так точно, ваше сиятельство.
Я положил трубку и глубоко вздохнул. Эмоции немного улеглись, и я уже не жаждал немедленного кровопролития. Не зря говорят, что месть — это блюдо, которое подают холодным. Подождем и подготовимся, прежде чем нанести сильный удар…
Минуло несколько дней, но новых активных действий Василий Демидович не предпринимал. Как и мы — продолжали информационную атаку, проводили показные учения, взяли еще три десятка новобранцев в гвардию. В общем, готовились, но не совершали ничего радикального.
«Ночные всадники» прибыли и с удовольствием обменивались опытом с нашими бойцами. О наемниках обычно ходит дурная слава — но «Ночники», как они сами себя с юмором называли, оказались хорошими ребятами. Когда их командир узнал, что Иван погиб, то взял кинжал и рассек себе ладонь. Поклялся на крови, что отомстит за Мокруху.
До поры до времени Уткины тоже бездействовали — а потом мы получили сведения, что они отправили в сторону Красноярска некий крупный груз. Перевозили его на четырех военных грузовиках в сопровождении охраны. Легко было предположить, что Уткин решил поставить Пихтину боеприпасы или какое-то вооружение. Это могло быть что угодно, от винтовок до артефактов.
Так что мы решили не дать этому грузу достигнуть цели и отправили навстречу небольшой отряд под командованием боевого мага. Ночью, когда колонна была на стоянке, они атаковали — и разнесли все подчистую. Не осталось ничего целого и никого живого, а нашим бойцам удалось уйти незамеченными.
Правда, само происшествие незамеченным не осталось. Мне пришлось по мобилету врать князю Тигрову, что я понятия не имею, кто уничтожил груз. И что вообще ничего об этом не знаю, кроме слухов.
Уткин тоже звонил, с угрозами — и я скормил ему ту же ложь. Правда, с намеком. Мол, должно быть, Лисица хранит меня, раз с моими недоброжелателями происходят всякие беды. Анатолий снова обещал, что заставит меня заплатить, и бросил трубку.
Константину с Аллой все-таки удалось разворошить старое дело и добиться начала расследования против «Багряных палачей». Даже более того: наемникам официально запретили работать до окончания следствия. Это была победа — мы одним махом вывели из игры значительную часть вражеских сил, не пролив при этом ни капли крови.
К новой диверсии в святилище Пихтиных готовились тщательнее, чем в прошлый раз. Вражеское поместье хорошо охранялось, а старинная волшебная пихта — особенно. Но с помощью иволги солдатам удалось найти способ проникнуть внутрь, а Кротов подсказал, у кого купить хорошие амулеты, способные скрыть гвардейцев от вражеских охранных артефактов.
И вот, очередной ночью задание было выполнено. Я узнал об этом сразу же, и не по звонку от командиров гвардии. Во сне мне явилась Лисица…
Вместо привычного серого тумана — непроглядно черные тучи. Богиня была в ярости. Об этом говорило и окружение, и оскаленные клыки, и поднятая на загривке шерсть:
— Что ты наделал, смертный⁈ — от возгласа, как эхо, вокруг раздался гром.
— О чем речь, прекрасная? — невозмутимо спросил я.
— Ты применил тот проклятый артефакт! Жалкий человечишка, ты ранил Пихту! Разорвал ее связь с родом!
— Прекрасно. Этого я и добивался.
— Глупец! — завопила Чернобурая и сорвалась с места.
Лапы молотом ударили в грудь, я упал и Лисица нависла сверху, приблизив оскаленные клыки к моему лицу. Я не мог ничего поделать, хоть и пытался — знакомое чувство скованности еле давало вдохнуть.
— Не ожидал такой реакции, — признался я.
— Как ты посмел тронуть Пихту⁈ Тем более, без моего приказа!
— Она наш враг. А я уничтожаю врагов.
— Это вы, люди, враждуете! Мы с Пихтой не ссорились! Но теперь… Молись, чтобы все обошлось.
— Они убили моих людей. Убили Мокруху! А чем сильней сопротивление, тем жестче я…
— Глупый смертный! — перебила Чернобурка. — Мокруха жив!
— Что?..
— Ты не знал⁈ Разве иволга тебе не сообщила⁈
— Нет. Вы говорите о богине или об одной из пташек?
— О пташке, — бросила Лисица. — Одна из них сейчас с Иваном, помогает ему добраться до города. Его отряд уничтожен, это правда. Но Мокруха, еще один гвардеец и пленник выжили.
Я пытался уложить эту информацию в голове. Выходит,
