практики, которая связана с третьей сатипаттханой, – это созерцание ментальных состояний. В первой части наставлений, представленных в Сатипаттхана-сутте, говорится следующее (MN 10).
Ум с желанием узнают как «ум с желанием»;
ум без желания узнают как «ум без желания»;
ум с неприятием узнают как «ум с неприятием»;
ум без неприятия узнают как «ум без неприятия»;
ум с заблуждением узнают как «ум с заблуждением»;
ум без заблуждения узнают как «ум без заблуждения»;
зажатый ум узнают как «зажатый ум»;
рассеянный ум узнают как «рассеянный ум».
Хотя далее я приступаю к рассмотрению деталей упомянутых выше индивидуальных состояний ума, прежде хотелось бы отметить, что основная суть представленного созерцания может быть обобщена как непрерывный внутренний мониторинг с задаваемым вопросом: «что происходит с умом?» И что бы ни происходило снаружи, куда обычно направлено все наше внимание, это становится вторичным с данной точки зрения. Что действительно имеет значение, – это то, как ум на это реагирует. Это то, что мы должны продолжать отмечать. И это такое знание нашего собственного ума, которое главным образом обращено к данной сатипаттхане, для целей которой действительные перечисленные ментальные состояния служат средствами или примерами.
Желание, неприятие и заблуждение
Первые три состояния ума в приведенных выше инструкциях направлены на присутствие или отсутствие желания, неприятия и заблуждения. Во время практики я предлагаю делать особый упор на эти три состояния. Когда бы ни возникало отвлечение, оно может иметь форму желания или пристрастия, или же может быть связанным с присутствием некоторой степени неприятия или ненависти. Третья альтернатива актуальна для ума, который просто скитается вокруг, и это состояние отвлечения не особенно окрашивается желанием или неприятием. Такое состояние ума может рассматриваться как проявление заблуждения. Очевидно, что заблуждение также лежит в основе желания и неприятия. Но мне кажется, что для практических целей будет предпочтительно использовать данную категорию как дополнение к первым двум негативным состояниям, отмечаемым в инструкциях.
Ознакомление с присутствием или отсутствием желания, неприятия и заблуждения внутри в свою очередь способствует узнаванию того же снаружи, когда такое присутствие или отсутствие проявляется в других. Такое узнавание может опираться на выражение лица, тон голоса и положение тела, как указывающие на состояние ума другого (Anālayo 2003: 97 и 2017a: 37n39).
Применение этих трех категорий помогает построить мост от предшествующего созерцания ощущений. В частности, это касается мирских ощущений. Когда в уме присутствует желание, вполне вероятно, что оно появляется в сопровождении мирских приятных ощущений. И точно так же, когда возникает неприятие, вполне вероятно, что оно сопровождается мирскими болезненными ощущениями. И когда возникает заблуждение, скорее всего, при этом в уме присутствуют нейтральные ощущения.
Работа с этой связью может обеспечить существенную поддержку в узнавании возникновения соответствующих негативных состояний. Такое узнавание связано с основной задачей в соответствии с созерцанием состояний ума. Эта задача состоит в видении хода мыслей и связанных с ними ассоциаций, чтобы различать основное ментальное течение. Что касается внимательного распознавания нашего нынешнего ментального состояния, то требование, прежде всего, состоит в ясном узнавании, без вовлечения в детали любого происходящего следования мыслей и сопутствующих этому ассоциаций. Поскольку очень часто именно детали захватывают нас и вовлекают в определенную цепочку мыслей, достижение такого узнавания осуществить не просто. Узнавание тональности ощущения нашего текущего переживания помогает в достижении этой цели. Это приземляет осознавание до аффективной реальности нынешнего момента и тем самым обращает внимание на наше субъективное вовлечение во все происходящее. Таким образом мы учимся обращать внимание на исходное состояние нашего ума, а не на детали определенных мыслей.
Это имеет существенное значение, поскольку люди вполне способны оставаться погруженными в свои мысли и в то же самое время полностью игнорировать исходное (базовое) эмоциональное состояние соответствующего состояния ума. История изобилует примерами невероятно жестоких деяний, имеющих свое основание в увлеченности, вызванной определенным политическим или религиозным идеалом, ведущим к полному отходу от основополагающих качеств, таких как доброта и сострадание (иногда в сочетании с отсылкой к некоему высшему авторитету, ответственному за причиняемый другим вред). Другие примеры не менее ужасных событий показывают противоположную сторону той же монеты, когда погружение в эмоции происходит при полной потере связи со способностью ума рационально мыслить. Данная практика действует против склонности терять связь на основании подготовки устойчивого осознавания и ясного узнавания тональности ощущения.
Это, в свою очередь, раскрывает значение трех исследуемых перед этим сатипаттхан, а также важность их практики в сочетании друг с другом, а не раздельно. Именно благодаря проделанной предварительно подготовительной работе в соматической и аффективной сфере эта сатипаттхана может реализовать весь свой потенциал. Внимательность, развиваемая таким образом, может быть представлена как открытие коммуникативных каналов между этими различными сферами. Она предоставляет для нас точку интеграции рационального и эмоционального аспектов. Это происходит через придание каждому из них равной значимости и рассмотрения их таким образом, что они могут сделать свой полноценный вклад в интегральную оценку определенной ситуации и в нахождение подходящего ответа на тот вызов, который она нам несет. Таким образом, опираясь на поддержку внимательности, интуиция и логическое рассуждение приходят к точке равновесия. Это обусловлено движущими силами практики, которые лежат в основании первых трех сатипаттхан.
Особый вклад третьей сатипаттханы в этом отношении состоит в правильной идентификации действительного состояния нашего ума как прямом приближении к честному признанию и принятию ответственности за то, что происходит внутри. С практической точки зрения это может принимать форму регулярного отмечания, чтобы видеть, как ум ведет себя прямо сейчас. Отходя от укоренившейся склонности обращения всего своего внимания на переживаемые объекты, мы вместо этого направляем некоторую часть внимания на последствия переживания тех объектов, которые находятся во внутренней сфере нашего ума.
Обычно мы так привыкаем фокусироваться на том, что происходит снаружи, или же на том, чем мы занимаемся, что наш ментальный диапазон видения становится похожим на ограниченный диапазон видения физических глаз. Базовый шаблон этого заключается в обращении всего своего внимания на то, что находится прямо перед нами. Или же, если нечто действительно серьезное происходит в эмоциональной сфере, узкий луч внимания перемещается на это; и тогда мы целиком обращаемся к этому, полностью забывая обо всем остальном.
Но такой ограниченный диапазон ментального видения является скорее привычкой, а не необходимостью. Ум по своей природе не столь ограничен, как человеческий глаз. И актуализация этого потенциала требует отступления от слишком узкой фиксации внимания, что позволяет нашему осознаванию становиться более широким. Таким образом, мы учимся воспринимать, что нам
