можно идти рядом по жизни, не будучи её сиюминутной хотелкой, и не являясь для той, кто не привыкла себе ни в чем отказывать, эдакой, во что бы то ни стало, так нужной именно здесь и сейчас новой игрушкой, со сроком эксплуатации, так сказать, зависящим от твоей неординарности и, разумеется, полезности делу, ради которого, к слову, если уж она задастся целью, то наступит на горло не то что кому-то там, но и себе. Невозможно быть рядом с такой. Только ПОД ней. В лучшем случае подле.
Передо мной стояла властная, властная и еще раз властная, целеустремленная и беспощадная не то что к любому, но и к себе, особа. Будь я слабее, не раздумывая примкнул бы к парти Ивон Серогорской. Стал бы надежным соратником и служил бы ей верой и правдой, параллельно направляя и оберегая от корыстных, подлых советников и прочих проходимцев-выгодосоискателей, чьи интересы бы перевешивали таковые у общего дела и удаляли от цели моего сюзерена. Но... но я уже не тот, кем был всего-то четыре с лишним месяца назад, когда попал в этот мир, оказавшись в теле Герда Франта. Поэтому, увы, но я не смогу быть ПРИ ней, хоть и постараюсь поддержать и посодействовать столь, на мой взгляд, достойной личности.
— Здравствуй, Ивон. Прости, но тебе не стоит так поступать на людях, — ровным голосом проговорил я, ловко вывернувшись из её объятий. Ну и стараясь не подавать вида, как непросто мне было сохранить морду кирпичем, якобы никак не отреагировав на ее, словно от пощечины дернувшееся и побледневшее лицо с набухающими слезами огромными и теперь не такими ясными и лучистыми серыми глазами. В общем, я поспешил продолжить, старательно поддерживая умеренно воодушевленный, но сугубо деловой тон. — Я могу лишь предложить тебе дружбу и... и, пожалуй, союз. Не спеши отвечать, пока ты не сказала лишнего и не поставила себя в непростое положение, так как твоя гордость не позволит тебе всё исправить, а я не хотел бы находиться в противостоянии с тобой и твоей партией. Я многое могу, Ивон, поверь. Я могу такое, что тебе и не снилось, и я готов сотрудничать на правах РАВНОГО союзника, но никак не быть ТВОИМ. Поэтому не спеши, давай поговорим через пару дней, и я уверяю тебя, если ты примешь мою, протянутую тебе руку ДРУЖБЫ, то не пожалеешь и достигнешь таких высот, о которых и мечтать не смела. Прости, мне пора.
— Лузин, стой! — отойдя на десяток метров, успел упредить я объятия наконец пробравшейся ко мне салатововолоски, что могло бы произойти чуть ли не на глазах пребывающей сейчас в смятении рыжей. Лучше не подливать масла в огонь и не замещать боль и обиду, наверняка испытываемые сейчас девчонкой, на гнев и ненависть, тем самым наделив «обиженную женщину» целью, пусть и настолько деструктивной, да по сути бестолковой. — Я рад тебя видеть, малышка, но сейчас политический момент. Будь, пожалуйста, сдержанней. Я подойду к тебе позже. Пообщайся пока с восхищенными твоим героизмом под Белосольем поклонниками. Вон тот скользкий проныра, кажись баронский сын из Красничей, с тебя не спускает глаз, а от его масляного взгляда тебя скоро можно будет жарить. И не смотри на меня так, я не собираюсь подкладыва... делать то, о чем ты подумала. Связи, Лузин, связи. Работай!
Ага, вон и Розин стоит. Как кролик на удава смотрит. Вся дрожит и подойти боится. Ну и Виолетта рядом. Сверлит меня недоверчивым взглядом. Что ж, подойдем поприветствуем студенток Дальскую и Вежскую, пока не нача...
— Студенты! — усилив голос жезловым, как ни странно «Голосом», начала свою речь в затихающем шуме Лирон Ровская, прервав всё общение и перемещение встретившихся после расставания студентов, и тем самым не дав мне пообщаться с розоволосой и фиолетовокудрой подружками. — Я приветствую вас...
Глава 9
ГЛАВА 9
— Это всё, что перед началом занятий я хотела сказать вам и вашим наставникам. Что ж, мне было приятно с вами работать. Всего хорошего! — завершила Ровская свою проникновенную, но в присущей ей манере речь, прежде чем под шум и аплодисменты, увы только студиозусов, отпустить всех по аудиториям и лабораториям. Хотя я бы еще в трапезную заскочил. — Франт, вы мне нужны, следуйте за мной!
— Еще как нужен, — недовольно пробурчал я сначала животом, а затем и вербально, прежде чем последовать за Лирон, решительно направившейся к своему старому, кстати, кабинету, а вовсе не к до сих пор опечатанной ректорской башне.
Видно, ИО Временного Представителя Академии тут не особо в чести. Но ничего, мы что-нибудь придумаем, ведь...
— Прости меня, Герд, — прервала мои мысли Ровская, когда мы оказались в не сказать что большом помещении и определенно не по статусу его хозяйке. Прискорбно.
Осмотревшись, так как я здесь впервые, а все наши прошлые... эм, встречи происходили во всевозможных аудиториях и прочих учебных помещениях, так вот, я пришел к неутешительным выводам: вот это Лири и неряха! Никогда бы не подумал.
Данный кабинет был совмещен с апартаментами и представлял из себя завал из всего чего угодно. От каких-то, похоже фамильных, алебард с мечами, пыльных фолиантов и с виду старинных свитков, определенно кухонных кастрюль с воняющим химией содержимым и как-то подозрительно булькающих мензурок с непонять вообще чем, так вот, до платьев и... да вон, даже лифак торчит из-под, почему-то, глобуса.
И да, упомянутое изделие женского гардероба, в отличие от каких-нибудь античных бандажей предполагающее довольно развитую индустриальную цивилизацию, а также предъявляющее серьезные требования к материалам, сложностью же конструкции и значимостью своего изобретения способное посоперничать как минимум с пулеметом — в этом мире таки есть!
— Я не должна была тебя бросать, но у меня не было иного выхода. В соответствии с предписанием я обязана сегодня предстать перед Советом Академии для сложения полномочий и последующего избрания нового ректора. А судя по тону письма, заседание должно окончиться дисциплинарным трибуналом. Моим. Я не могла проигнорировать вызов и податься в бега. Академия — моя жизнь. И пусть лучше я, оклеветанная, останусь в анналах как осужденная, хоть и не признавшая своей вины. Нежели как скрывшаяся и заочно признанная виновной, чем подтвердившая все обвинения, даже по самым чудовищным пунктам, а значит опорочившая себя и, что самое главное, поставившая под угрозу репутацию всех своих студентов последних трех наборов. Именно за этот период составлены обвинительные акты, если
