опоры. От него, как и от меня, разит алкоголем, хотя вначале я этого и не почувствовала.
— Уже отпраздновал? — сквозь зубы выдыхаю.
Бесит, что он продолжает наслаждаться жизнью, в то время как я собираю себя по кусочкам.
А к черту.
Бессильно бью его по груди, будучи уверенной, что он снова не поддастся, но на удивление Раевский ослабляет хватку. Голова идет кругом.
Я поднимаюсь, слегка пошатываясь, и сквозь муть в глазах пытаюсь отыскать выход. Удачно, что тусовку и правда прикрыли, а я этого даже не заметила. Стихла музыка, сцена опустела, а вместо мутного неона включили нормальный свет.
— Алин, пойдем.
Вероятность того, что меня просто так отпустят, составляет ноль процентов, но я из чистого упрямства иду дальше. Главное не упасть.
И почему я не замечала, что здесь так много ступенек?
Рехнешься пока дойдешь.
На улицу выходим втроем. В воздухе стоит туман, уже светает. Глаза жжет из-за влажности, тело мгновенно покрывается холодной коркой.
Что-то теплое опускается на плечи. Кажется, пиджак, насквозь пропитанный его запахом.
Я не отказываюсь, потому что еще такси ждать, а у меня и так зуб на зуб не попадает.
У знакомой тачки стоит Сергей. При виде нас он открывает заднюю дверь внедорожника, отчего у меня из груди вырывается истерический смех.
— Какая неожиданность, — голос сочится сарказмом.
Чувствую себя мышью, для которой везде расставили ловушки.
— Я вас отвезу, — говорит Тимур, красноречивым взглядом окидывая мою неуверенную походку.
— Алин, вызови такси, пожалуйста.
Полностью его игнорирую. Уже не знаю, какими словами докричаться.
— Залезай, — цедит Раевский и подталкивает меня к двери, — я не предлагал. Все же ты тоже моя ответственность.
Вот оно что. Чертовски похоже на обузу.
— Окей, — раздраженно отвечаю.
Пусть несет свою ответственность.
Залезаю внутрь и тщетно пытаюсь убедить себя в том, что это не похоже на уступку. Я просто выбираю самый удобный вариант и сокращаю время на споры.
Рядом приземляется Алина, у которой на лице написано, что лучше бы мы пешком шли, а следом и Тимур залезает. К счастью, на переднее место.
Возможно, это мой шанс порвать со всем. В доме Тимура еще остались мои вещи, да и паспорт тоже нужно забрать, чтобы потом никогда с ним не встречаться.
С трудом приоткрываю глаза, пытаясь отогнать сонливость, и отрешенно роняю.
— Давай сначала к тебе заедем. Мне нужно вещи собрать.
Меня окутывает такая дикая слабость, что ответа я не жду. Веки слипаются, и под размеренную скорость машины я проваливаюсь в сон.
Сквозь темноту слышу какие-то голоса и вроде бы даже хлопки дверей, но глаза не открываю. Мне тепло, спокойно и удобно.
А как приедем, Алина разбудит.
Не знаю, сколько проходит времени. Прихожу в себя от тепла ладони, которая прикасается к лицу и сползает ниже, доходя до шеи. И в моменты, когда ласка становится особенно явной, возникает ощущение, будто по коже проходится ток.
Мне невероятно жарко. Тело будто в огне горит.
Я быстро распахиваю глаза и первое, что вижу — голый торс. Тимур, сидящий в одних спортивных брюках, тут же одергивает ладонь, будто я поймала его на чем-то постыдном.
Взглядом пробегаюсь по стенам и от увиденного тут же чувствую, как кровь вскипает. Спальня Раевского, лежу на его кровати.
— Какого черта?!
Снова сюда привез. А где же тогда Алина?
— Я отвез твою подругу домой, — будто мысли читает, — а ты уснула, поэтому я не стал тебя будить. Отдыхай.
Он начинает подниматься, чтобы выйти из комнаты, но я не позволяю. Перехватываю его ладонь и с ошарашенным видом приоткрываю губы, чтобы спросить лишь одно.
— Что же тебе от меня надо? Недостаточно растоптал? Еще не наигрался?
Губы дрожат. Перед глазами все расплывается.
Боже, сколько же я выпила.
— Я не буду отвечать, потому что мой ответ тебя всегда не устраивает, — отмахивается.
Накрывает жуткая злость. От одного взгляда, мимики и голоса. Снова холод и безразличие.
— Отвечай! — я взрываюсь от смятения.
Не знаю, когда это закончится, но с каждым разом видеть его все больнее. Зная, для чего я была ему нужна, всегда равно продолжаю на что-то надеяться. Хочу услышать хотя бы что-то искренне, но каждый раз вспоминаю, что сделка закончена. Осталась только ответственность.
Он сам так сказал.
— Настоящий брак, Мира, — хрипло бросает. — Вот, чего я хочу.
— Настоящий? — подавляю смешок. Только идиотка бы в это поверила. Наверняка как-то связано с наследством. Будет притворяться, пока до последней капли не выжмет. — А что делает брак настоящим? Нужно переспать с тобой, да?
Не могу. Это слишком жестоко. Он берет что хочет, использует меня как куклу без эмоций и сердца, а потом просит о чем-то настоящем.
Нет, это невозможно.
В его глазах полыхнуло бешенство. Дернулся кадык, а тело вмиг оказалось рядом со мной. Тимур сгреб меня за плечи и встряхнул, внимательно изучая каждую черточку лица. Судорожно сглотнув, прохрипел.
— Что сделать, чтобы ты мне поверила?
Уже ничего, хотя один вариантик у меня имеется.
— Разведись со мной, — из подслушанного разговора я знаю, что он не может дать развод. И как-то Сергей об этом обмолвился, сказав, что тогда Тимур все потеряет.
Так что я понимаю, что прошу невозможного. Но и он просит того же.
— Нет.
Мысли путаются, и знакомая дрожь охватывает все тело. Его губы так близко, что трудно дышать. И пока адреналин и бешеное волнение бьют по телу, я говорю то единственное, что первым приходит в голову.
— Тогда останься со мной.
Сама себе не верю. Мысли путаются, хмель в голове бродит, но я все еще отдаю отчет своим действиям. И, несмотря на все это, почему-то не забираю слова назад. Мне хочется хоть что-то решить в наших отношениях. Сделать это самой, а не чувствовать себя так, словно меня на поводке ведут куда-то.
— Мир, ты…
— Да. Это именно то, о чем ты подумал.
Бесстыдство собственных слов ускоряет кровоток. Я краснею и отвожу взгляд, но тут же чувствую ладонь на подбородке, которая вынуждает снова на него посмотреть.
Я молчу, не произнося те вещи, которые таранят мой мозг.
— Разве у нас не должна быть брачная ночь?
Забавно, но факт — я пытаюсь исказить его слова о настоящем браке таким образом. В конце концов, как говорила мама: мужчинам нужно только одно. И если он согласится, это будет мой первый раз, и ответственность снова будет на нем.
Вряд ли я заставлю его вспоминать обо мне, но тогда хоть какое-то решение я приму самостоятельно.
И прежде, чем я
