— У вас нет детей? — сочувственно, но не поворачивая головы, спросила Мелани.
— Нет, девочка.
— Плохо, — отозвалась она. — Ни детей, ни жены. А вы точно никогда никого не теряли?
— Вроде бы нет. Хотя… — Нестор грустно посмотрел на меня. — Видимо, скоро потеряю. Но ведь это не страшно, правда, Мелани, если кого-то потерять? Все же находятся! Рано или поздно. Я правильно понял, Мелани?
Она не ответила.
— Что-то не так, детка? Почему ты молчишь? Я ее обидел, Надин? — тихо спросил он уже меня и еще тише добавил: — То, что она называет словом «там», это на том свете?
— Не совсем, — прошептала я. — Но ты поймешь, когда увидишь ее рисунок. И не отвлекай. Она там!
— Боже мой, Надин! Там? — Он недоверчиво посмотрел на меня, и я очень обрадовалась, что он понял. — Она ведь ребенок!
— Нестор, в творчестве все равны. Она точно такая же, как мы, только маленькая.
— А он точно такой же, как я, только молодой парень. — Он уставился на свои забинтованные руки, поворачивая их, чтобы лучше рассмотреть.
— Нестор, я говорю о творчестве!
— Да ладно, Надин. Слушай, а ты привезла мне туфли?
— Нет. Ты же про обувь ничего не говорил, ты просил только одежду.
Он недовольно закряхтел.
— Я завтра привезу. Или тебе нужно сегодня? Ты собрался выписываться?
— Никуда я не собрался! Что я буду делать дома один с такими руками? — Он обиженно потряс ими. — Ты хоть догадалась вчера полить мои цветы?
— Я сначала не сообразила, потом хотела вернуться, но Луи сказал, что, пока солнце, поливать нельзя, нужно на закате. Мы хотели съездить на закате, но я подумала, что лучше позвонить твоей домработнице и…
— Позвонила?
— Нет, я не знаю ее телефон! Я хотела спросить у тебя!
— Что ж не спрашиваешь? Спросить забыла?
— Скажи.
— Это ты скажи, что тебе наплевать… — Он осекся, потому что скрипнула дверь.
Мелани вздрогнула и обернулась. В палату вошла медсестра с обедом на подносе.
— О, какая красивая у вас дочка, мсье Мориньяк! И как похожа! Покормишь папочку обедом, ангелочек?
Мелани часто заморгала, приоткрыв рот.
— Извините, сестра, придется потрудиться вам самой, — кипя от ревности и возмущения, сказала я и поднялась со стула. — Мы уже уходим! Попрощайся, Мелани, нам пора.
Она прикусила губу, отрицательно замотала головой, хрипловато выдавила:
— Потом… — и отвернулась к окну.
— Мелани! — воскликнула я, но она не реагировала.
— Ишь ты, характер! — сказала сестра, когда я еще раз беспомощно повторила:
— Мелани!
— Оставь ее в покое, Надин, и помоги мне поесть, — сказал Нестор. — Давайте поднос сюда, сестра. Спасибо. Вы свободны.
— Ну и персонал здесь! — прошептала я после ее ухода, отправляя ложку супа ему в рот.
— Прекрасный персонал, — проглотив, отозвался Нестор. — Знаешь, ни одного репортера ко мне не пустили! В сводке происшествий по телевизору, правда, я мелькнул в кадре, но никаких фамилий! Кстати, в прессе обо мне ничего нет?
— Без понятия. Давай ешь, а то остынет.
— Да я знаю, что ты не читаешь газет, но все-таки могла бы и поинтересоваться.
— Ладно, сейчас по дороге в киосках посмотрю, но, думаю, твой агент наверняка в курсе. Неужели до сих пор не позвонил?
— А как? В этой больнице телефоны в палатах не предусмотрены. Устав, как в монастыре! И мобильные отбирают, дабы больные не волновались.
— Слушай, а какую машину ты разбил? Твой «кадиллак» стоит возле твоего дома. Неужели купил и угробил новую?
— Нет, — он поморщился. — Машина чужая.
— Чья?
— Агента по недвижимости. Я ведь хочу купить загородный дом. Присмотрел один приличный. Хотел свозить тебя туда показать. Свежий воздух, природа. Ты же понимаешь!
— Цветочки на балконе? Понимаю. А кто был за рулем?
— Я. В том-то и вся неприятность. Но мой адвокат уже в курсе. Все, Надин, больше не хочу. Второе — тем более! Зачем ты мне про все это напомнила? И так никакого аппетита нет. Сок? Соку еще попью.
— Но зачем в чужой машине ты сел за руль?
— Потому что я терпеть не могу, когда гоняют. Я в первый раз чуть не умер, когда мы туда ездили.
— Поехал бы на своей.
— Все, Надин, хватит. Произошло и произошло. Что там наша чудо-Мелани? Вы бы ехали. Он небось вас заждался.
— Нет, у него дела.
— Все равно. Мелани, детка, ты там скоро?
— Я уже не там, па, сейчас… — отозвалась она мутноватым голосом и мгновение спустя добавила уже нормальным: — Сейчас, сейчас… Все, Нестор, готово!
Это коротенькое словечко «па» заставило меня вздрогнуть. Ясно, что оно вырвалось у Мелани случайно, но ведь вырвалось же! И вполне возможно, что она не заметила, как назвала Нестора «па», ведь она не смутилась, не растерялась. Только бы у Нестора хватило такта не акцентировать на этом внимание! Я же заметила, как он напрягся и как пристально посмотрел на ее склонившуюся у окна фигурку.
— Вот. — Мелани протянула блокнот. — Вам нравится? — спросила она с абсолютной уверенностью в голосе и с выражением на лице точно таким же, как бывает у Нестора на презентациях его книг.
— Потрясающе!.. Надин, но это же невозможно! Ребенок не может рисовать так!
— Я не ребенок, мс… то есть Нестор! И я рисовала при вас. Вы сами видели, в блокноте была чистая бумага!
— Да… но… О Господи! Надин! — Нестор растерянно смотрел то на меня, то на нее, то на рисунок, кашляя, облизывал губы. — Я ничего не понимаю, Надин! Она… она гений!
— Да, — сказала Мелани. — Я знаю. А вы узнаете это место?
— Деревья и клумба больничного сквера, которые видны из моего окна. Но за ними нет моря!
— Море было видно из бабушкиного окна.
— Той бабушки, которая жила в Аркашоне?
— Вы вспомнили?!
Нестор усмехнулся.
— Детка, я никогда не был в Аркашоне. И никогда не знал твою бабушку. Ты сама час назад рассказала про нее.
— Целый час? Мамочка! Пойдем домой. Скажи Нестору, что нам пора. Мы должны приготовить обед для папы.
— Да, Нестор, нам пора, — сказала я.
— Ой, Нестор, вы же не доели! — Мелани всплеснула ручками, только сейчас заметив поднос с тарелками. — Давайте я быстро скормлю вам курицу?
— Давай, гений, скорми, — согласился Нестор и подмигнул мне, видимо, ему понравилось это словечко.
