Глава 18
Я уже была готова выходить, когда в дверь позвонили. Я никого не ждала, но от звонка вздрогнула. Предчувствие неприятностей начало вырываться наружу.
Открываю дверь. А там — неприятности.
Золовка с Димкой под руку.
— Хорошо, что ты дома, — говорит она, пытаясь протиснуться в квартиру, и тут же гордо добавляет. — Вот, привезла к тебе племянника понянчиться.
В квартиру я её не пускаю, загораживая проход.
— Я не пришла, а ухожу. С Димой посидеть не могу.
Говорю твёрдо, голос не дрожит, хотя внутри меня трясёт от разрывающего гнева.
Даже не соизволила позвонить, предупредить. Просто привезла ребёнка и поставила перед фактом!
— А куда это ты?
Она осматривает меня цепким взглядом.
— У меня дела, — говорю я, выталкивая назойливую будущую родственницу из квартиры, куда она уже умудрилась протиснуться одной ногой.
— Какие у тебя могут быть дела? Ты ж из дому работаешь. А если в издательство едешь, так с собой возьми, он тебе не помешает.
— Ну вот и возьми его с собой, — говорю я, пытаясь закрыть входную дверь, которую родственница крепко удерживала рукой.
— Не могу, у меня дела.
— Это твой ребёнок, не нужно перекладывать на меня ответственность за собственного ребёнка.
— Ты чё эт, — прищурила она глаза и вплотную подошла ко мне. — Ты мне смотри. Я ж Пашке все расскажу.
— Рассказывай, — равнодушно сказала я.
Улучшив, момент, когда незадачливая родственница отпустила дверь, я быстро её закрыла и повернула ключ в замке.
— Ты куда это намылилась?
И почему сразу "намылилась"? В простом лёгком платье без макияжа, волосы заплетены в косу. У меня сегодня первая фотосессия. Уже в студии мне создадут образ: подберут одежду, сделают причёску и нанесут макияж.
— Это тебя не касается.
— Никак хахаля себе на стороне завела?
— Не перекладывай, пожалуйста, с больной головы на здоровую.
— Вот значит, как ты заговорила. Ты зря со мной ссоришься.
— Я ни с кем не ссорюсь, — ответила я спокойно.
Она схватила Димку за руку и протолкнулась вместе с мальчиком, со мной в кабину лифта. И пока мы спускались на лифте сверлила недобрым взглядом.
— У тебя садик есть.
— Там ремонт.
— Ремонт закончился давно, я звонила.
— Ты ж посмотри какая цаца, а? Ремонт закончился. И позвонила же, все разузнала. А ни че, что Димка в садике болеет все время. С больничного на больничный его перетаскиваю. Совсем ребенка не жалко, а? Я Пашке-то все расскажу. За собственным племянником присмотреть не может.
Ну, конечно. Лучшая защита — это нападение.
Я достаю из сумочки наушники и включаю любимую музыку. Она что-то продолжает говорить, но я уже ничего не слышу. Её присутствие в тесной кабине лифта сильно раздражает и уже чувствую, как мне становится сложно дышать. Но вот двери лифта распахиваются, и я выхожу из лифта, подъезда, подальше от неё с её угрозами.
Стараюсь ни о чем не думать. Как робот на автомате доезжаю на агентства, здороваюсь, сажусь на кресло.
— Ты какая-то бледная, с тобой все в порядке? — спрашивают у меня девочки.
Я лишь отмахиваюсь, все не в порядке. Но раскиснуть я сейчас просто не могу.
В сумочке завибрировал телефон.
Паша.
— Ты где? — спрашивает он жестко не здороваясь.
— В агентстве, — отвечаю слабо, чувствуя снова приступ удушья.
— В агентстве говоришь, — он неприятно растягивал слова, делая между ними многозначительную паузу.
— У меня сегодня фотосессия, — добавляю я глухо.
— Ты значит из-за своей дурацкой фотосессии не смогла Машу выручить и с Димкой посидеть.
Нет, это уже слишком. Я, что теперь постоянно должна решать Машины проблемы? Дима — замечательный мальчик, я не спорю. Но у меня есть своя жизнь и я не хочу, что на меня вешали чужие обязательства.
— Паш, послушай...
— Нет, это ты послушай, Леся. Мне не нравится это твоё агентство. Мне не нравятся эти твои фотосессии, — он снова начал выдавать свои требования о том, что ему не нравится и чего он хочет. Хотя мне казалось, что мы пришли к какому-то компромиссу. — Я хочу, чтобы ты...
Я не стала дальше слушать и просто сбросила вызов. Зачем? Он все равно ничего нового не скажет. Только требования. Сплошные требования. От которых я устала, которые уже просто не в состоянии воспринимать. Мне стало душно.
На негнущихся ногах встала и пошла в сторону выхода. Слишком трудно дышать. Нужно на воздух. В груди как будто, что мешало сделать вдох. Я начала дышать часто, но это не помогло, стало только хуже. В глазах потемнело, и я почувствовала, как пол уходит из-под ног.
Резкий запах нашатыря выдернул меня из темноты. Я лежала на диванчике, такой стоит в студии, кажется. Голова гудела, я попыталась встать, но меня удержали.
— Может, она беременна? — послышался голос где-то издалека.
— Да какая беременная, она же задыхаться начала…
— Какая бледная...
— Она уже приехала такая...
— Потом по телефону разговаривала...
Я открыла глаза. Надо мной склонился Егор.
Егор...
Таким встревоженным я его никогда не видела.
— Ты как?
Я постаралась кинуть, но получилось не очень.
— Пока полежи, не вставай, — сказал он, укрывая меня пледом.
Я закрыла глаза, уплывая в приятную темноту, но противный запах нашатыря снова вернул меня в реальность, с ее проблемами и шёпотом девочек на заднем фоне. Шёпот, который я почему-то очень хорошо слышала.
— Знаете, я читала в аюрведе, что если человек начинает задыхаться, это значит, что его лишают свободы действий, что-то запрещают…
— Точно, ей же жених запрещает на модель обучаться…
Девочки продолжили шептаться, но уже тише, а из-за последних слов, мне вдруг стало еще хуже, я снова почувствовала этот комок в груди, который не давал вздохнуть и выдохнуть. Я снова начала глотать воздух, словно выброшенная на берег рыба, пытаясь расстегнуть верхнюю пуговицу блузы, может быть, так станет легче.
— Девушки, выйдите, пожалуйста, из комнаты, — строго сказал Егор и сел рядом, расстегнул сам несколько верхних пуговиц и подул на меня. Одной рукой взял меня за руку, другой растирал виски влажной ватой.
— Не закрывай глаза, — попросил он, помог приподняться и приложил к губам стакан с холодной водой. — Выпей воды.
Я сделала несколько глотков воды и стало действительно легче. Прижалась к Егору и медленно
