— Не знаю, — пожала я плечами, вздыхая.
— Вот и я не знаю, — пробурчал Дима. — Так что запаришься ты систему менять. Мир менять надо.
— А Илья деньги берёт? — вырвалось у меня.
Да, мой пример идеального доктора, несомненно — брат, но и Илья для меня играет важную роль в медицине.
К счастью, Дима не задался вопросом, почему меня интересует профессиональная сторона его друга.
— Берёт, когда предлагают. У него же и ситуация немного другая. Там семья, которую нужно кормить, ему деньги нужнее…
— В смысле "когда предлагают"? — уточнила я. — То есть, кто-то ещё и сам требует?
— Конечно! — рассмеялся брат. — У нас вот есть одна… так и говорит пациентам: "Мои услуги стоят пятнадцать тысяч".
— Офигеть! Это же бесплатная больница!
— Бесплатная. Но ведь и она бы так не делала, если бы народ не платил, верно?
— А почему её не уволят?
— За что? Врач она хороший.
— За взятки! Ну… за такие наглые взятки, — исправилась я, понимая, что тогда ведь и Илью могут уволить. Да и Дима сказал, что старается не брать денег, а это же не значит, что он их совсем не берёт. Но они хотя бы не требуют с пациентов ничего так, в наглую!
— Так это ещё доказать надо, что она брала. Люди-то не возмущаются, платят.
— Но ты же вот знаешь, что они ей платят!
— И?
— Скажи об этом главному врачу!
— Стукачество, птенчик. Не хорошо. Во-первых, мне потом в том коллективе ещё работать. Во-вторых, если сдавать, то всех, а не выборочно, и тогда работать будет некому. Да и вообще, не думаю, что главный врач не в курсе.
— Я никогда не буду таким врачом.
— Каким? — рассмеялся брат. — Как я?
— Нет. Взяточным.
— Ну… если уж так подумать, работать ты всё равно будешь за деньги, как ни крути.
— За зарплату, а не за деньги пациентов!
— А как же платные клиники? Вот я только что брал с людей деньги за простой осмотр и лечение. Это считается?
— Нет, это же платные клиники и были. Там люди сразу знают, что надо будет платить.
— Тем не менее, деньги я там беру за то, что, в общем-то, должен делать бесплатно, — вздохнул Дима. — Чёрт, ты когда успела вырасти, птенчик?! С тобой, оказывается, безумно интересно болтать на взрослые темы!
— Это же комплимент был? — улыбнулась я.
— Конечно. Не передумала быть доктором?
— Из-за взяток? — удивилась я его выводу. — Нет.
— Правильно, — одобрил Дима. — Не отступай никогда от своей мечты.
— Угу…, — вздохнула я. Знал бы ты, почему я так хочу стать медиком — вряд ли бы так сказал.
Вдруг мне стало стыдно. Перед людьми, которые, если я всё-таки буду лечить, придут ко мне за помощью. Я хочу быть доктором только ради Ильи? Нет!!! Я хочу помогать людям! Илья — это просто лишняя мотивация, верно? Верно, Карина?
Я вздохнула. Так, я всего лишь подросток, мне простительно, когда болтает в разные стороны, простительно быть не определившейся и глупой. Я могу сейчас быть даже с придурью немного, это же нормально в таком возрасте! Вот и незачем себя ругать по каждому поводу. И вообще, сейчас надо думать о Пашке, о том, что он поправится. Потому что мысли материальны, а Паша скоро придёт в себя.
Моей мамы и Стадниковых в больнице не было, видимо, она их всё же уговорила уехать к нам. Дима ушёл разговаривать с врачом, оставив меня ждать в коридоре и велев позвонить маме, чтобы узнать, готовы ли родители Пашки оплачивать отдельную палату. Дима-то договорится, но деньги всё равно понадобятся, пусть и не полная стоимость. Стадниковы были у нас, поэтому ждать ответа мне не пришлось, мама сразу ответила, что деньги — не проблема, оплатят всё, что нужно, только бы Паша поправился. Я пообещала перезвонить, когда что-нибудь узнаю, и принялась ждать Диму, нетерпеливо постукивая ногой и выглядывая брата из коридора. Почему так долго? Что там столько времени ему врач рассказывает?
Кстати, оказалось, что доктор Пашки — и есть тот самый хороший знакомый Димы, а это очень-очень хорошо. Свой человек.
Часа через пол Дима, наконец, вернулся. Хмурый.
— Всё плохо? — испугалась я, делая выводы по его выражению лица.
Брат вздохнул:
— В общем, в палату Пашу сейчас перевезут, родители могут к нему в любое время приходить. Ты — ненадолго, но тоже можешь, вот пропуск, — он протянул мне заветную бумажку. — Если Паша придёт в себя — посетителей разрешат любых.
— Если? — прошептала я.
— Птенчик…, — Дима приобнял меня за плечи, — черепно-мозговая травма, кома второй степени… врачи делают всё возможное.
— Но?
— Да нет никаких "но", Карин. Всё зависит от его организма. Паша молодой, справится.
— Только сказал ты это так, будто сам в это не веришь, — невесело усмехнулась я. Дима промолчал, только убеждая меня в таком предположении. Я сглотнула. — Что-то ещё доктор сказал? Какие прогнозы?
— Амнезия твоему Паше обеспечена точно. Если не полная, что, скорее всего, так и будет, то ретроградная.
Я напрягла память, пытаясь вспомнить значение этого термина, но из-за волнения не вышло, хотя я точно читала про разновидности амнезии, эта тема меня давно интересовала. Не думала, что так скоро столкнусь с этим вживую… но, надеюсь, что врачи ошиблись насчёт Паши.
— Это как?
— Это когда пациент теряет из памяти события, которые предшествовали травматизации. Но это состояние не постоянное, длиться может как минуты, так и месяцы, но лучше, чем полная потеря памяти. Вот, что страшно.
— Память может не вернуться?
— Может, — кивнул Дима. — Это всё, что я могу сказать. Нам надо было Маринку с собой брать, она больше соображает в этом. Что-то я даже не подумал о ней.
— Да мне и так понятно, — быстро ответила я.
Ещё Марины тут не хватало. И без неё грустно, а рядом с Сергеевой я ещё и чувство вины буду испытывать.
Я позвонила маме, пересказала слова Димы, добавив, что Пашкины родители могут прямо сейчас ехать к сыну. Он должен знать, что мы все рядом, должен слышать нас. Потом мы с Димой немного посидели в коридоре, дожидаясь, пока Пашу переведут в другую палату, и вот, наконец, к нам вышла медсестра.
— Вы к Стадникову?
— Да! — я вскочила со стула, готовая мчаться к Пашке на всех парусах.
— Беги, — улыбнулся Дима. — Я жду.
Медсестра провела меня по длинному коридору, у дверей палаты напомнила, что время у меня ограничено, и ушла. А я в палате разволновалась. Паша выглядел ужасно, я даже не представляла, что он может так выглядеть. Весь перемотанный бинтами, в гипсе, с кровоподтёками на открытых участках тела… у меня сердце сжалось от сострадания и горя.
