некую теорию заговора. Вспоминаю, что в прошлый поход мне не удалось добрать до хребта, зато читал и слушал истории о самых странных способах его прохождения, для тех, кто идет без проводников. Хотя есть и простые пути, но мы на них уже не попали. У нас же с проводниками все сложно, полная самостоятельность перед неизвестностью, почти как после университета, иди куда хочешь, и будь что будет. Однако воплощение задумки пришлось отложить. За спиной слышался торопливый топот нескольких ног, заставляющий нас скрыться в зарослях. Горького опыта мы имеем с избытком, и лучше выглядеть глупым и изваляться в пыльной листве, чем объяснять очередному умнику почему идешь сам по себе, и куда вздумается.
Антагонисты
— Эй, мужики. Чего прячетесь, мы вас все равно давно заметили, — добродушный и немного картавый голос сопровождает хохот нескольких человек. — Не волнуйтесь, у нас с головой все в порядке, к цветастым служакам не относимся, — шорох листьев приближается, и лысая голова забавного на вид мужичка, заглядывает в наше убежище. — Здорово.
— По звуку мы цветастых от простых путников не отличаем, лучше перебдеть. А Синие, правда, нам сполна насолили. Вы из Вольных странников будете? — говорит Ванёк, смахивая с колен землю и поправляя куртку.
— Не… Вольные такие же дурни, как все тут. Зато почти безвредные. Мы всего-навсего здравомыслящие люди, со своими взглядами и целями. Забыл представиться, Павлик, — он протягивает Ване руку, пристально глядя в лицо, словно опытный физиономист.
После формального знакомства настает моя очередь задавать вопросы. Оценив внешнюю уверенность новых знакомых, рассчитываю получить помощь или совет для выхода из лабиринта. Решаю не хитрить, и спрашиваю Павлика прямо:
— Если вы мыслите здраво, и помощи у нас не просите, стало быть, этот хребет проблемой не считаете? А то мы каких только теорий не навыдумывали.
— За себя говори, — бурчит Ваня. — Мне уже почти нравится, только с водой у нас совсем туго.
— Ага, еще одни спящие, впрочем, предсказуемо, тут все такие, — отвечает Павлик, загадочно улыбаясь, одновременно снимая рюкзак. — Идея выбраться хороша, если знать, откуда выбираться и куда. Но мне негоже давать традиционные советы, они ввергнут вас в одну из типичных иллюзий. Все сложно, — он умолкает, соображая. Эх, была ни была, придется вас в курс дела ввести, время позволяет.
Ваня бегло глядит на меня, сдерживая вопрос, и явно беспокоится. Во мне тоже появляется внутренняя настороженность, ибо уже знаю, как людям погружение мозги выкручивает. Однако Павлик и его спутники не походят на отъявленных борцов за порядок и даже суковатых палок не имеют. Здесь и физиогномистом не надо быть, чтобы отличить идейных фанатиков от самостоятельных личностей. Решаю послушать, если само в руки пришло. Лысый мужичок просит отряд отдыхать и усаживается на траву рядом с нами.
— Здесь все не то, чем кажется. Вы когда-нибудь задумывались, отчего люди так уперто стремятся к вершине? Почему они взмывают в небеса, окутавшись сиянием? По-вашему, это нормально? Почему персонал сидит на стартовых точках и не вмешивается в конфликты? О нормальных гидах, схемах, картах, и маркированных маршрутах вообще молчу. А о границе задумывались? Были там? Что скрывают за этими непреодолимыми горами? — он с сочувствием глядит на незадачливых нас, и продолжает. — Короче говоря, мы находимся в огромной лаборатории, где над людьми проводят эксперименты. Здесь работают психические генераторы, ведь люди ведут себя как ненормальные. Замечали? Хотя, что такое нормальность — это отдельный вопрос. Можно много рассказать о сём местечке, но гораздо важнее сбежать. Сломать систему. Сокрушить запоры и препятствия.
Понимаю, что передо мной сидит еще один продукт, обработанный системой наблюдения, только особо изощренным образом. Едва сдерживаю улыбку от осознания, как причудливо Павлику заморочили голову, приоткрыв некий вариант правды. Будучи опытным, понимаю, что спорить с этим человеком бессмысленно. Он свято верит в свою теорию, на фоне полной амнезии, хотя прав в общих чертах. Разубеждать борца с системой сразу отказываюсь, ибо мне нет до него дела, зато решаю подыграть, надеясь получить временного проводника, или совет.
После продолжительной паузы, за время которой изображал культурный шок, смущенно говорю:
— Осмелюсь предположить, для победы над системой у тебя есть план и отличная подготовка, включающая знание местности, если правда к границе ходил, — до меня доходит, что наши цели сильно разнятся. — Подожди, куда же ты собрался, если вершиной не интересуешься, а граница неодолима?
— Хе-хе, поди представил, как мои люди скалы с обратным уклоном штурмуют? До нас сотни уже вверх улетели, пытаясь дернуть отсюда. Но мы не дураки, собираем опыт, друг другу пересказываем, ведь каждый день может стать последним, — Павлик переходит на таинственный шепот. — Внешнее кольцо скал не перелезть, трещин и проходов под ними нет, все реки замкнуты внутри. Очевидные способы побега бредовы и уже испробованы. Наша задача — найти скрытый центр управления, — лысый переходит на деловой тон и приосанивается. — Для этого мы принимаем всех, кто готов бороться за свою свободу. Мы почти во всем разобрались, осталась самая малость. Сейчас моя группа прочесывает данный участок хребта, продвигаясь вдоль. Присоединитесь?
— Эм… Честно говоря, у нас немного другие планы. Павлик, твой рассказ, переворачивает все в голове, и надо это обдумать. Однако, в твоей теории есть слабое место. Ведь управление может быть удаленным, за кольцом гор, хотя в целом звучит правдоподобно. И даже если выберетесь, вряд ли будете рады содеянному. Может снаружи мертвый мир, открытый космос или пустота? По мне риск сомнительный.
Ванёк сидит с выпученными глазами, то ли испугавшись массового безумия, то ли переваривая революционную информацию. У меня нет сомнений по поводу тяжести осознания подобных сведений глубоко погруженным, поэтому сам стараюсь выглядеть ошарашенным.
— Ты такую ересь не говори, не сбивай нам настрой. Хочешь, наверное, разделить общую участь и грациозно улететь в голубую высь? — неожиданно спрашивает искатель правды.
— Честно говоря, не планировал. Надеюсь на чудо и собственную упёртость, но это — мое дело, — во мне разгорается любопытство, ибо встретить человека с расширенным, но погруженным сознанием большая редкость, поэтому решаю спросить. — Считаешь, что улетевшие путники пропадают в никуда? Знаю, выглядит это странно, но так уж устроено.
— Вот именно. Сам на вопрос ответил. Так нам устроили. Зуб даю, там народу мозги прочищают, что-нибудь выкачивают, может, списывают в расход, а остальных назад, в ловушку эту. Надо же было додуматься, вознесение такое выдумать. Да-да, мы так и говорим, вознесение. А, черт с ним. Меня больше заботит, как ум человеческий здесь меняется.
— Но людям в принципе свойственно меняться…
— Так, да не так, —
