- Рад слышать это, - Джеймс казался равнодушным, что только сильнее выводило Элизабет из себя.
- Помоги мне Бог, я же пытаюсь поговорить с тобой откровенно! - она не выдержала и топнула ногой. Похоже, попытка быть спокойной и собранной только что провалилось, однако это подействовало на маркиза.
- Извини. Я тебя слушаю.
Успокоившись, Элизабет собралась с мыслями и постаралась вложить в свой голос все сожаление, которое она испытывала:
- Прежде всего я хочу попросить у тебя прощения за то, что действовала за твоей спиной, не поставив тебя в известность, что собираюсь пригласить твою мать. Я признаю, что полезла не в свое дело.
Джеймс удивленно вскинул брови, но только молча кивнул, делая знак, чтобы она продолжала.
- В свое оправдание могу сказать, что я поступила так из-за…, - Элизабет запнулась, краснея и теребя ткань платья. Волнение охватило все естество девушки, слова застряли в горле, она опустила взгляд, собираясь с духом, чтобы наконец сказать то, что давно было на ее душе.
- Из-за чего? - тихо спросил Джеймс, внимательно изучая лицо жены.
Его голос, лишенный холода и неприязни, вдохнул в Элизабет надежду, и, взглянув прямо в темные глаза мужа, она уверенно произнесла:
- Из-за любви к тебе, - как только эти слова вырвались наружу, она почувствовала себя невообразимо легко и свободно, и уже не смогла сдержать поток признаний, - Я хотела сделать тебя счастливым. Твой дедушка рассказал все, что произошло пятнадцать лет назад, и мне было безумно жаль мальчика, которого бросила собственная мать. Я даже не могу представить какую боль ты испытал от подобного предательства, как, наверное, чувствовал себя никому ненужным. Поверь, мне было тяжело хорошо относиться к этой женщине. Но когда я увидела и прочитала то письмо… Леди Амелия писала совершенно искренне, я это знаю, я это чувствую. Я подумала, что если вам удастся увидеться и наконец поговорить, вы вновь обретете друг друга, и получите ту любовь, что долгое время были лишены. Я делала это для тебя, - закончила Элизабет, не замечая, что по щекам катятся слезы.
Но Джеймс заметил. Он вплотную подошел к Элизабет, достал белоснежный носовой платок и аккуратно вытер слезинки на лице жены. От нежного прикосновения мужа, Элизабет захотелось разреветься еще больше. Почувствовав ее состояние, Джеймс привлек ее к себе и крепко обнял, успокаивающе гладя по спине.
Элизабет затихла, наслаждаясь теплом рук мужа, его запахом, по которому безумно скучала все эти дни. Но миг блаженства длился недолго. Джеймс выпустил жену из объятий и отстранился, серьезно глядя ей в лицо.
- Ты не представляешь, как мне важно было услышать это от тебя. Элизабет, ты делаешь меня счастливым.
Элизабет встрепенулась и робко спросила:
- Правда?
- Правда. Только прошу тебя, - Джеймс криво ухмыльнулся, - Ставь меня в известность. Я хочу, чтобы между нами все было честно и открыто. И я также хочу попросить у тебя прощения за то, что грубо отозвался о твоей матери.
- Хорошо, извинения приняты, - Элизабет закусила губу, помедлив со следующим вопросом, но решила, что более подходящего момента, чем сейчас, не будет, - Ты поговоришь со своей мамой? Она проделала большой путь…
- Нет, - резко ответил Джеймс, но, заметив, как напряглась Элизабет, тут же смягчился, - Пожалуйста, не сейчас. Я не готов.
Элизабет понимающе кивнула, другого она и не ждала, но просто обязана была попытаться. Ее немного коробило то обстоятельство, что Джеймс не сказал, что любит ее. Но слова, что она делает его счастливым, согревали ее сердце. Ведь это почти одно и то же?
Долго раздумывать над этим ей не пришлось, поскольку Джеймс вновь привлек ее к себе, однако характер объятий неуловимо изменился. Если в первый раз муж желал ее утешить, то похоже теперь на уме у маркиза было кое-что иное. Нежно обхватив Элизабет за шею, Джеймс припал к ее губам в глубоком страстном поцелуе. Такой напор застал девушку врасплох, и она беспомощно сдалась его натиску, руками отчаянно цепляясь за плечи Джеймса. Она потеряла счет времени, совершенно не представляя, как долго они упиваются друг другом в гостиной, куда в любую секунду мог внезапно зайти слуга, но ей было все равно. Главное, что наконец все разногласия улажены и между ней и Джеймсом нет недопонимания. И кажется одежды тоже скоро не станет.
Несмотря на весь огонь сжигавшего его желания, маркиз все же нашел в себе силы подхватить Элизабет на руки и отнести в хозяйскую спальню. Это ее первая ночь, и он просто обязан сделать все ради того, чтобы несмотря на неминуемую боль, доставить жене удовольствие. А ковер в гостиной не самое подходящее для этого место.
Элизабет приехала к нему и с видом трогательной невинности и покорности попросила у него прощения. Она призналась ему в любви, и он навсегда сохранит в памяти этот момент.
На следующее утро, проснувшись рядом с растрепанной головой мужа на соседней подушке, Элизабет впервые почувствовала всепоглощающее счастье. На нее снизошло умиротворение и все чего ей сейчас хотелось, просто лежать рядом с Джеймсом и наблюдать за мерно вздымающейся грудью мужа. Маркиз все еще спал и Элизабет могла беспрепятственно рассматривать каждую черточку его лица. Ее манило в нем буквально все, от жесткой линии рта до острых широких скул. Следуя порыву, Элизабет дотронулась до щеки Джеймса и нежно провела пальцем до самых губ.
- На твоем месте я не стал бы этого делать, если только ты не желаешь продолжения вчерашней ночи, - проговорил Джеймс хриплым от сна голосом.
Элизабет залилась краской и закусила губу, гадая, будет ли прилично признаться в своих желаниях?
- Похоже, что именно этого ты и желаешь, - хитро улыбнулся Джеймс и перекатился, оказавшись сверху смеющейся Элизабет.
Только ближе к обеду счастливые супруги наконец-то спустились вниз. Джеймс, желая искупить свою вину перед Элизабет за то, что оставил ее в Сомерсет-Хаус в первую неделю после свадьбы, решил провести в Лондоне с неделю другую, чтобы развлечь жену театром, оперой и самыми пышными столичными балами.
Джеймс пока так и не признался Элизабет в своих чувствах, но все его поведение подсказывало девушке, что муж питает к ней глубокую привязанность. Помня, что в свое время Эндрю довольно часто клялся ей в любви, но не подтверждал свои слова поступками, то нынешнее положение вещей ее более чем устраивало.
В обществе супруги Хатфорд неизменно появлялись вместе. Маркиз ни на минуту не оставлял свою молодую прелестную жену, заставляя окружающих только удивляться такой невиданной прежде демонстрации нежности, не принятой в высших кругах света.
Насытившись столичными развлечениями, Элизабет и Джеймс вернулись в Сомерсет-Хаус к размеренной загородной жизни. Старый герцог отошел от дел, позволив внуку управлять родовым поместьем, а Элизабет продолжила писать роман. Занималась она этим из чистого удовольствия придумывать истории, не претендуя на то, чтобы оставить свой след в истории, пока однажды ее муж не заметил:
