- А че, патроны мои…, - заплетающимся языком. Да он пьян. Причем в стельку. А ведь должен сменить Сашу, охранника, на вышке на ночь. Если раньше его пристрастия меня беспокоили мало – не доставляет проблем и ладно, а Инна помощи не просит и не принимает, то теперь… Кот из дому, а мыши в пляс? Черта с два!
- Не дури, дай сюда пистолет.
- Забери, – он опасно махнул им в сторону Олега, - ну, давай!
- Коля, что ты делаешь? – пытаясь говорить спокойно, спросила я, как могла быстро доковыляв до него.
- О, Наташенька пожаловала, - и снова выстрелил.
- Коль, ты пугаешь всех, - дрожащим голосом пропищала Женя, опасно приблизившись, - перестань стрелять, пожалуйста.
- Надоест, перестану, - глумился он. И пальнул опять.
- Так, все, - Олег схватился за руку с пистолетом, попытался его выбить, но разница в росте и максимум шестьдесят пять килограммов его веса против примерно восьмидесяти Колиных сделали маневр провальным. Тот сильно врезал ему в лицо и выстрелил. Пуля страшно свистнула по левому плечу лежащего на земле мужчины.
Женя заверещала. А я выхватив свой пистолет, ткнула им в затылок Коле.
- Ствол брось! – очень тихо произнесла.
Он вздрогнул. Медленно повернулся ко мне с ошарашенным выражением на пьяном лице уставившись на дуло.
- Обана! И что, выстрелишь в меня, а, сука? – его голос и пистолет в руке, направленный уже не понятно куда предательски дрожали, а мой – нет.
- Даже не сомневайся! – чуть отступила, продолжая целиться, четко меж бровей. Если он свой все же вскинет, я успею первой, - Бросай.
Женя подскочила к Олегу, приподняла его. Я краем глаза заметила растекающееся на левом рукаве его светло серой стеганной куртки кровавое пятно. Зацепило …
К первой от коттеджей ограде подбежала Инна. Двое охранников уже тихо приближались к нам.
- Коленька! Наташа! Не надо, не надо, пожалуйста, - причитала Инна.
Пальнуть бы! Вот, например, в землю возле ноги чтоб мудаку на всю жизнь отбило охоту размахивать стволом по приколу... Но испугается, стрельнет случайно – не дай бог.
Едва охранники оказались на расстоянии одного броска, оттеснив Ершовых, я резко пригнулась, дернув и Яну.
Они мигом отняли ствол, скрутили матерящегося Колю и уложили ничком на землю.
Я убрала пистолет.
- Макс, когда вернется узнает о том, что произошло. Пусть и решает, что с тобой делать, - и охранникам, - заприте его, пожалуйста, пусть протрезвеет. А еще раз хоть кто-то увидит пьяным или со стволом в руках, под замок сядешь до возвращения ребят, понял?
Он закивал как китайский болванчик.
Парням пришлось тащить его, ноги совсем не держали. Я подошла к уже стоящим на ногах Олегу и Жене. Здоровой рукой мужчина обнимал плачущую жену.
- Жив?
- Ты обо мне или о моей самооценке? – он улыбнулся разбитыми губами.
- Идем, посмотрю, что с твоей рукой, - опомнилась Яна.
Мы направились к воротам. Яна увела ребят в коттедж лечить раны, а я задержалась, присев на скамейку.
Из-за этого придурка одиннадцатилетний мальчишка мог остаться без отца. Если б он пальнул хоть немного левее…
- Кажется, за старшего нужно было оставить кое-кого другого, - рядом сел Захар.
- Ну, перестаньте… Я просто ужасно разозлилась.
- Но поступила правильно, - он пожал плечами, - Справилась не хуже ребят.
Ребята… Пусть бы они вернулись поскорее. Пусть бы просто вернулись живыми…
Глава 40
Больше двух дней прошло, а они все еще не вернулись. Все еще не вернулись. Наверное, просто решили проехаться дальше из-за того, что не нашли ничего полезного. И нужно учесть, что на все передвижения и поиски сейчас нужно больше времени. Намного больше не то что в сравнении с временами до апокалипсиса, а даже в его начале.
Наглая ложь. Беспомощная, малодушная. И все это понимают. Но они рады слушать и обманываться, а я – повторять. Снова и снова успокаивая себя и остальных, заранее затыкая чей-то даже еще не открывшийся для вопроса «а что, если они не вернуться», рот.
Ведь если я услышу этот вопрос, то не смогу поддерживать видимость спокойного ожидания, которое бывает, когда все идет по плану.
Все уже давно не по плану.
Но именно сейчас все не по плану с огромнейшей разницей по сравнению с минувшим годом, на протяжении которого Рустам или находился рядом со мной, или хотя бы не задерживался больше оговоренного времени.
Ну почему, почему я не заставила взять меня с собой? Затянула бы посильнее повязку на ноге, вонзила бы ногти в свободную от оружия руку и показала бы, что в состоянии присоединиться. Знала бы, что… Да я бы пешком побежала следом за машиной, чтоб только взяли, поскакала бы на одной ноге!
Днем проще. Днем есть дела, которые нужно сделать, дети, которым я обещала научить убивать зомби, взрослые, с которыми можно снова и снова играть в дурацкую игру под названием «они скоро вернуться».
А вот сейчас, ночью, в тишине, нарушаемой лишь стонами чудовищ, бывших когда-то людьми, да тихой поступью несущих вместе со мной вахту мужчин, контролировать подступающую истерику все сложнее. Знаю ведь, стоит позволить себе задуматься, дать упасть хоть одной слезинке и их будет уже не остановить. Они будут литься и литься, я начну захлебываться слезами и дрожать как осиновый лист. Кто-то из парней сбегает за Яной, разбудит и она будет терпеливо уговаривать меня на укол. Мне станет жаль, что девушка из-за меня не спит, ведь кто знает сможет ли она поспать следующей ночью.
Вдруг зомби станет столько, что ограждение не выдержит.
И я позволю ввести себе пару кубиков жидкости, от которой по венам побежит расслабляющее и успокаивающее тепло, способное усыпить меня на часок. Даже без кошмаров. От чего в голове проясниться и станет только хуже. Ведь голод вкупе с последствиями бессонной ночи весьма неплохие помощники.
Так было прошлой ночью. Больше не хочу.
И высплюсь, и съем все, что скажут, когда Рустам вернется. Или отосплюсь в вечности.
Я подняла пистолет. Тот самый, с глушителем, переживший с нами все скитания. Погладила пальцами гладкий, прохладный металл. Провела дулом по щеке к виску. Вжала холодный металл в кожу до боли. Если сейчас нажать на спуск, все закончиться. Наверно, я даже не успею почувствовать боль. Но если и успею, то она и в подметки не сгодиться причиняемой одной только мыслью, что Рустам….
Нет! Не-ет!
Уронила пистолет на колени, зажала себе рот и нос, перекрывая дыхание. Подождала, пока тело вспомнив об инстинкте самосохранения начнет конвульсировать от нехватки воздуха. Глубоко вздохнула, медленно выдохнула.
